— Ну как? — повторила она вопрос.

— Уродина,— скорчив брезгливую гримаску, откровенно призналась Гана.

— Я тебя не о том спрашиваю! — хриплым низким голосом рявкнула Соня, и Гана, восхищенная, расхохоталась, а когда успокоилась, окинула подругу придирчивым взглядом.

— Ну, не знаю, насколько ты тянешь на мужчину,— честно призналась девушка,— но в том, что ни один к тебе теперь не потянется, не сомневаюсь,— усмехнулась она.

— Ну что ж, и на том спасибо,— хмыкнула в ответ Соня.— Остается только надеяться, что во мне не признают женщину.

Соня открыла шкатулку, проверила бумаги, положила к ним амулет Севера, упаковала все в водонепроницаемый мешок и спрятала в камнях на дне ручья. Вот так-то лучше. Вряд ли кому-то придет в голову шарить по дну затерявшегося в лесу источника. Девушка повернулась к Вулофу.

— Запомни это место хорошенько,— сказала она, и сидевшая у нее на плече Задира возмущенно запищала.— Ну конечно же, и ты должна запомнить,— улыбнулась Соня и погладила шелковистую шкурку мгновенно успокоившегося зверька.

Она вернулась на поляну, где ее ожидали Гана с Вилвой, и вскочила в седло.

— Поехали! — «пробасила» девушка.

— Куда?

— Вернемся к дому, нужно посмотреть,— коротко ответила шадизарка.

— Да зачем же это тебе? — всплеснула руками Гана, которой очень не хотелось смотреть на мертвых односельчан.

— Хочу знать, что произошло,— объяснила Соня, разворачивая коня.

— Это-то понятно, только зачем?

— Знание лишним не бывает. Особенно, когда оно касается нас. Впрочем, это все равно по пути. Что тебе не нравится?

— Что не нравится…— проворчала Гана.— Мне просто страшно… Как ты не понимаешь? Ведь я всех их знала…

— Ну ладно.— Соня понизила голос.— Можешь не заходить в дом. Но ехать все равно придется.

Она ударила коня пятками, и тот рванулся вперед. Гана вздохнула и направила своего скакуна следом. Остальных волки погнали за ними. На то, чтобы преодолеть разделявшую лагерь и дом лигу, у них ушло совсем немного времени. Издалека потянуло болотцем, Соня поняла, что они приехали, и натянула поводья. Гана с готовностью остановилась рядом, а Вулоф с Вилвой побежали вперед. Волки быстро пересекли усеянное трупами открытое пространство и юркнули в дверь. Мгновения растянулись, и даже Задира притихла.

Над головами раздался шорох крыльев, и Шал-ло спланировала на плечо девушки.

— Ты права! — каркнула ворона.— Они на полпути к Шар-ргушу. Их всего шесть лап. С ними еще две лапы и два свободных коня. В стор-рону Янайдар-ра уходит отр-ряд латников в две лапы лап.

— Две лапы лап…— задумалась Соня, пытаясь сообразить, сколько же людей увидела птица.— То есть десять лап, или полсотни,— сосчитала она наконец.— Похоже, я вовремя бежала.

— Так ты думаешь!..— ужаснулась Гана настолько, что даже побоялась закончить мысль.

— Ясно как день,— кивнула шадизарка,— что им нужны карты. Так что не сомневайся — приезжали они за мной.

В дверях появился Вулоф.

— Пусто!..— глухо прорычал он.

— Едем! — так же коротко откликнулась Соня, разворачивая коня.

Они поскакали через лес. Некоторое время подруги молчали. Соня напряженно думала о том, что делать дальше. Даже добудь она деньги, это еще не значит, что освободить Севера станет намного проще. Деньги, конечно, не помешают, даже наоборот, но не худо бы и план хоть какой-нибудь придумать. А вот с этим было совсем плохо: ни одной дельной мысли в голову не приходило.

Покачиваясь в седле, Гана думала о своем. Конечно же, и ее беспокоила судьба Вожака, но сейчас гораздо больше занимало другое. Попав на юг, она впервые поняла, как низко может цениться человеческая жизнь. В ее родной Яме все тоже подчинялись только грубой силе, но до смертоубийства почти никогда не доходило. И даже в тех редких случаях, когда кто-то погибал, ей не доводилось видеть ни убийцу, ни убитого. Здесь же, едва они пересекли границу Турана, она увидела столько смертей, что не на шутку испугалась.

Соня же продолжала размышлять о случившемся, прикидывая, как оно может повлиять на их будущее. То, что разбойникам разрешили уйти, говорит, скорее всего, о том, что они сумели договориться с латниками. На первый взгляд, это могло показаться странным, но только на первый. Если янайдарцы увидели перепиленную решетку и поверили, что девушка бежала, то и причины для ссоры с деревенскими недомерками у них не осталось.

Теперь нужно разобраться, что это дает ей… О чем может говорить то, что пленница бежала, причем ей явно кто-то помог? Не о том ли, что бумаги для янайдарцев потеряны навсегда? Конечно, они могут рассуждать иначе, но все-таки ее предположение наиболее вероятно. Если они думают, что Север похитил карты, а Соню считают его подругой, то после бегства девушки держать его в Янайдаре попросту бессмысленно. По крайней мере, ничего интересного он сообщить им не сможет. Правда, они могут ценить его как раба, бойца, гладиатора… Но ведь рабов продают и покупают…