— А стоит ли спорить? — усомнилась Гана.

— Если не спорить, то у нас денег не хватит,— веско заметила подруга.

— И то верно,— огорчилась Гана.— А ты сумеешь сбить дену? — с надеждой спросила она, принимаясь за жаркое.

— Если ты мне поможешь,— с набитым ртом ответила Соня,— то вполне.

— А что я должна делать? — прожевав, поинтересовалась Гана.

— Ну…— Соня задумалась.— Как услышишь, что я Севера ругаю, чихай да смейся — вроде как ты совершенно со мной согласна. Мол, смешно тратить золото на такого неумеху!

Гана фыркнула, поперхнулась и сразу стала похожей на подавившуюся слишком длинным червяком ящерицу. Отсмеявшись и запив вином застрявший в горле кусок, она уже серьезно посмотрела на подругу.

— Какая ты умная! — восхитилась она.

— А то как же! — с достоинством прошамкала Соня, вновь принимаясь за еду. Потом вдруг отложила недоеденный кусок, посмотрела на подругу и сокрушенно покачала уродливой головой.— Ну и хороша же ты, жабочка.

— В зеркало посмотрись, старая черепаха,— не задумываясь, ответила Гана.

Старушки посмотрели друг на друга и весело расхохотались.

Трибуны гудели от восторженных голосов. Соня сидела рядом с Уру и равнодушно смотрела на арену, хотя там собралось немало неплохих бойцов. Гана расположилась подле нее, старательно делая вид, что ей, как и госпоже, все это пока не интересно.

Поединки шли долго, даже Соня, которая знала, что такое гладиаторские бои, не ожидала, что в Янайдаре найдется столько воинов, да еще и столь сильных и ловких, почти со всех стран обитаемого мира. Причем каждый из них сражался тем оружием, к которому с детства привык на родине. Больше всего бойцов было из разных мест Черного Континента, что, впрочем, было совершенно понятно.

Север все не появлялся, и Соня начала уже беспокоиться, не случилось ли с ним чего-нибудь. Владыка назвал его Ревсом, но не нужно обладать особой проницательностью, чтобы понять: это имя Севера без одной буквы, прочитанное наоборот.

Однако, когда Вожак вышел на арену, девушка сообразила, почему его так долго не было. По восторженному реву, с которым зрители встретили ее возлюбленного, она поняла, что его поединок — главный. И его оттягивали нарочно, для того чтобы зрители больше времени провели на трибунах и больше выпили вина и съели сластей.

— Ну и как тебе мой боец? — поинтересовался Уру, когда они вернулись в покои.

Как и накануне, разговор проходил с глазу на глаз, без придворных.

— Хорош,— прошамкала старая карга,— но не так, как ты расписывал,— добавила она, и Гана подобострастно захихикала.— Кстати,— продолжила Соня,— у тебя вообще немало хороших бойцов. Поверь, я знаю в этом толк.

— Не берусь спорить, уважаемая! — Тонкие губы Уру растянулись в самодовольной ухмылке.— Не понравился Реве, бери любого другого. Буду только рад!

— Не сомневаюсь, любезный хозяин! Не сомневаюсь! — проскрипела гостья.— Но твой Реве действительно лучший из них. Я просто хотела сказать, что ты слишком скромничал, говоря о его исключительности.

Она посмотрела на владыку, и Уру отвесил ей насмешливый полупоклон, яснее слов говоривший: он прекрасно понимает, что она имеет в виду.

— Но я согласна с тобой,— продолжала карга,— если кто меня и заинтересовал из твоих воинов, так это он. Хотя и ему придется еще многому поучиться.

Повелитель Янайдара вновь улыбнулся, показывая, что и эти слова гостьи оценил по достоинству, но иначе как шутку воспринимать их не может.

— Итак, твоя цена,— заговорил Уру, и улыбка мгновенно исчезла с его лица: о деньгах он предпочитал говорить серьезно.

— Тысяча полновесных золотых! — прошамкала старуха и победно посмотрела на владыку.

— Я не ослышался? Ты сказала: тысяча?! — неожиданно весело воскликнул он.

Гана переводила настороженный взгляд с госпожи на янайдарца. Она даже перестала смеяться, явно не зная, как вести себя. Впрочем, у Уру ее растерянность не вызвала недоумения, ведь госпожа Сонжа предупредила его, что Ганга туповата.

— Ты хорошо знаешь, господин мой, что муж-чина-раб стоит дешевле хорошего скакуна. Женщина — другое дело, но мы говорим о Ревсе, и только поэтому я предлагаю в десять раз больше, чем стоит хороший раб… Тысяча золотых — большие деньги! — сказала она и выжидательно посмотрела на Уру.

Тот нахмурился.

— Ты кое о чем забыла,— заговорил он наконец.— Мы не на рынке рабов, и я вовсе не собирался продавать Ревса. Все наоборот. Ты приехала сюда, чтобы найти необходимого тебе воина. Это в корне меняет дело, а значит, и цену.