Легионеры у восточных ворот с удивлением прислушивались к суматохе, поднявшейся вдруг среди осаждавших. Лай, ругань, вой, крики: "Держи лысого волка!" Солдаты чуть не остолбенели, когда этот самый лысый волк оказался перед воротами и завопил человеческим голосом: "Откройте! Я ваш император!" Ему открыли - не потому что вспомнили капитолийскую волчицу. Волей легионеров завладела в этот миг воля чародея в черном с серебром плаще. Когда же перед их взорами и впрямь предстало надменное лицо Господина и Бога, осталось лишь вытянуться и вскинуть руки в приветствии.

На рассвете в стан осаждавших явился посланец кесаря. И это был не кто иной, как Флавий Ситалк. Он передал, что император желает вернуться с двумя легионами на юг и обещает не гневаться впредь на свевов и языгов, считать их снова друзьями и союзниками римского народа, выдать их вождям щедрую субсидию и освободить пленных. Перед этим фракиец тайком сообщил Ардагасту, что припасов в лагере мало, а многие солдаты ропщут и презирают беглеца и труса Домициана. Вожди откровенно смеялись, слушая предложения кесаря.

– - А под ярмом они пройти не хотят? Мы, армяне, знаем, как такое делать с римлянами, - сказал Мгер.

– - Пусть сначала выдадут своего Лысого Нерона. Пока он еще кем-нибудь не оборотился, - улыбнулся Зореславич.

– - На чары пусть не надеется. Второй раз землю трясти мы Валенту не дадим, - добавил Вышата.

– - Да что с ними говорить? Пойдем на приступ и перебьем их, как Хищный легион!
– махнул кулаком Хор-алдар.

– - Зачет? Ведь мы победили: они уберутся из Бойохейма и дадут выкуп. К чему еще губить воинов?
– пожал плечами Вангион.

– - Ты хочешь, чтобы гибли мы, армяне? Это к нам, на Восток он теперь пойдет!
– возмущенно сверкнул глазами Мгер.

– - Я избран конунгом маркоманнов, а не армян. Моя страна и так опустошена, - невозмутимо ответил Вангион.

– - Да вы можете весь мир избавить от этого оборотня! Сидон, неужели упустишь такой подвиг?
– горячился армянин.

Но конунг квадов, обычно лихой и отважный, лишь отвел взгляд.

– - Наши земли тоже опустошены. И воины устали.

– - Вы, пришельцы, уйдете, а нам жить с римлянами через реку. Убьем кесаря - новый пойдет мстить за него, - сказал Арнакутай.

– - Что я должен ответить моему императору?
– холодно осведомился Ситалк.

– - Что мы согласны выпустить его войско за выкуп. Пусть заплатит всем четырем племенам, росам тоже, - ответил Вангион.

– - Только пусть не числит нас, росов, среди своих друзей и союзников, - с едкой иронией произнес Ардагаст.

Из полутьмы шатра вдруг выступили фигуры двух конунгов - белокурого и златобородого.

– - Здесь некому вручить солнечный меч, - с горечью и досадой сказал белокурый.
– Твои свевы, Ариовист, еще не поняли, как велик мир и как он мал.

– - Я сам это понял только на небе, - пожал плечами Златобородый.
– Но когда они поймут - погонят римлян до самого Океана.

– - Тогда и мои херуски не отстанут, - уверенно тряхнул буйными кудрями Арминий.
– А сейчас едем в Валгаллу. Подраться сегодня уже не успеем, так хоть вепрятины поедим. Хугин прилетел, сказал: Длиннобородый будет чествовать Маробода с Катуальдой.

– - Слышите? Наши конунги заслужили Валгаллу. Победа, свевы!
– преувеличенно бодро воскликнул Вангион.

Не отозвавшись ни словом, оба великих героя покинули шатер. Следом вышел наружу армянин. Догнав его, Сидон заговорил торопливо и виновато:

– - Прости, герцог Мгер! Будь со мной только бродячая дружина, я бы сейчас пошел с тобой на Восток. Но у меня - племя. И меч Бальдра по-прежнему тяжел для меня.

Князь-маг ничего не ответил. Глядя в небо, он видел, как пробивается сквозь поредевшие облака свет восходящего солнца, как туда, в сторону Асгарда, города Водана, поворачивают своих коней дикие охотники. Приветствуя их, Мгер поднял солнечный меч. Словно молния беззвучно ударила с неба в клинок, и руны вспыхнули золотым пламенем. Душа меча вернулась в него.

Над лесами, горами, замерзшими реками летела на восток дикая охота. Четыре конунга скакали во главе ее и беседовали, словно старые друзья. Те, кто видел их в тот день в небе, верили: в тяжелый час великие герои еще вернутся к своим племенам.

А среди заснеженного леса плакала, прижавшись лбом к холодному стволу бука, главная пророчица свевов. Ее Хейдрих, отважный и непослушный Хейдрих, уже не вернется в этот мир иначе, как жутким волкоголовым призраком. Черная Перхта - не Флинц, она не возвращает жизни даже своим верным слугам. Женщина в белом, с прекрасным и мудрым лицом, Гладила волосы жрицы и тихо говорила: