И зачем он только затеял это путешествие? Теперь две недели будет сидеть в одиночестве и читать книжку, в то время как Владик и Ирка будут развлекаться и набирать впечатления.

Витька присел на корточки и посмотрел на воду. Холодные брызги иногда долетали до него. Волны усиливались.

Ничего особенного в этом Байкале! Озеро как озеро. Таких миллион. И волны здесь маленькие. Витька однажды видел шторм на море, поэтому байкальский прибой его нисколько не впечатлял.

От озера веяло прохладой, позади крутым уступом вздымалась тайга. Высоченные сосны, темные, сумрачные, неприветливые. И солнышко куда-то пропало.

— Эй, орлы! — дядя Веня махал им рукой. — Бегите сюда! Сейчас отплываем!

Ребята сорвались с места и помчались к белому катеру.

— Это дядя Володя, — представил он своим спутникам пожилого мужчину, сидевшего за штурвалом. — Он отвезет нас на станцию.

Дядя Володя хмуро кивнул ребятам и неторопливо налил в кружку чай из термоса. Угощаться пассажирам не предложил, но, прежде чем отхлебнуть, плеснул чай на дно моторки.

— Зачем это? — не поняла Ирка. — Пол чаем моете?

— Бурхана задабриваю, — так же хмуро, без тени улыбки ответил дядя Володя.

— Кого?

— Бурхана, — поторопился объяснить дядя Веня. — Так сибирские народы называют бога воды.

— А вы верите в бога воды? — поинтересовался у дяди Володи Владик.

— Традиция такая, — отрезал дядя Володя и протянул термос и кружку дяде Вене. — Пейте.

Моторка затарахтела, загудела и рванула с места.

— Витьку сейчас снова укачает! — прокричал Владик.

Витька только головой помотал. Не будешь же перекрикивать мотор и объяснять, что на открытом воздухе его не укачивает.

Моторка вышла из залива и помчалась по озеру. Плохое настроение у Витьки как рукой сняло.

Он улыбался, и все снова рисовалось в самых радужных красках. И путешествие, и Байкал, и научная станция. Он даже позабыл о размолвке с ребятами.

Он наслаждался ветром, от которого перехватывало дыхание, и хлесткими брызгами, которые летели вместе с ветром. Ему хотелось, чтобы путешествие на моторке не кончалось никогда.

Но как раз все самое лучшее всегда бывает самым коротким. Моторка, задрав нос, очень быстро пересекла озеро, сбавила ход и вошла в другой залив.

На берегу стоял один-единственный небольшой бревенчатый домик.

— Это и есть наша станция, — сказал ребятам дядя Веня.

Станция больше походила на дачку или на сторожку лесника. Ее вид разочаровал ребят, но дядя Веня этого не заметил.

— Здесь мы и проведем две недели, — радостно возвестил он. — В трудах и открытиях, как полагается настоящим ученым.

Трудно было представить себе, что в такой избушке можно совершать какие-то открытия. Ребята рисовали в воображении станцию несколько иначе. Этаким современным зданием с аппаратурой и кабинетами.

— Выгружаемся, — скомандовал дядя Веня, выпрыгнул из лодки и помог дяде Володе втащить ее на берег.

Ребята стали выбрасывать из катера свои рюкзаки. Дядя Володя озабоченно посмотрел на поднимающиеся волны, покачал головой и попросил:

— Скажи Севе, чтобы поторопился. Баргузин поднимается. Можем застрять здесь на сутки.

Словно в насмешку, каторжник охранял каторжников. Линейный батальон, в котором штрафным рекрутом служил Черский, охранял острог, где содержали таких же арестантов.

Служба в гарнизоне была тупой и однообразной. Командир — злым и совершенно невежественным. И впереди никакой надежды хоть на малейшее улучшение. Тут впору сломаться и сильному человеку.

Но Черский не сдавался. Он привык откликаться на русское имя Иван, привык молча и безропотно выполнять приказания командира и с нетерпением ждал редких свободных часов и еще более редких свободных дней.

Когда было совсем трудно, больно и обидно, он вспоминал Чекановского, его веселую, задорную улыбку и брал себя в руки. Нельзя отчаиваться!

Здесь, в Сибири, он открыл для себя естественные науки. В университете очень мало времени уделялось биологии, геологии, физике, и теперь Черский наверстывал.

Он читал все научные книги, какие мог раздобыть. Читал все подряд — о строении земной коры и о путешествиях Чарльза Дарвина, о теплоте и о лунных кратерах. Он всегда помнил слова Чекановского о малоисследованном Сибирском крае, о том, что именно здесь может найти себе применение пытливый ум ученого.