И все же я ничего не мог поделать. Сколько раз решал не давать ему больше ни рюмки! Но каждый раз, когда он неожиданно появлялся у нас, я забывал о своем решении. Ведь даже пьяный он никогда не шумел. Эх, пусть бы пил себе на здоровье, лишь бы платил. Ведь какой хороший клиент был бы. Сам он никогда о себе ничего не говорил, а если Аки-тян при нем начинала восхвалять его таланты, он сразу это пресекал:

— Денег надо достать. Я хочу расплатиться с хозяином, — и быстро уходил.

Сам он никогда не платил. Иногда за него расплачивалась Аки-тян, а иногда — другая женщина, о ней Аки-тян не знала.

Та, другая, видно, была замужем. Она с Отани-сан приходила не часто, но платила за него даже больше, чем полагалось. Мы — торговцы, поэтому всегда на что-то надеемся, а то разве можно поить клиента задаром, будь он хоть сын императора. Но все же я терпел убыток — эти расчеты от случая к случаю меня не устраивали. Вот почему, услышав, что у Ота-ни-сан есть порядочная жена, я решил при случае зайти к ней и получить долг. Но, когда я пытался узнать точный адрес, он сразу догадался, для чего это мне нужно.

— Только попробуй пойти! На нет — и суда нет. Зря беспокоишься. Имей в виду, если мы с тобой поссоримся, тебе же будет хуже.

И все же мы несколько раз пытались узнать его адрес, следили за ним, но он всегда очень ловко уходил от нас. В то время Токио бомбили чуть ли не каждый день, на улицах творилось бог знает что, где же там уследишь его.

Потом Отани-сан стал приходить в военной форме, крылатку снял. Он стал наглеть все больше и больше — придет, подходит к буфету, берет бутылку, выпьет прямо из горлышка к будь здоров.

Когда война кончилась, мы закупили на черном рынке большую партию вина и продуктов, вход в ресторан украсили новыми шторами. И даже наняли молодую девушку, чтобы привлекать посетителей. И нас снова стал посещать этот демон. Теперь он приходил без женщин, зато всегда приводил с собой приятелей-журналистов, они утверждали, что время военных прошло, что настало время поэтов, которые прежде жили в нищете и безвестности. Отани-сан в спорах щеголял такими заковыристыми словечками, что я, извините, совершенно ничего не понимал. А когда спор разгорался, он незаметно вставал и уходил. Приятели, спохватившись, недоумевали:

— Куда он исчез? Нам тоже, пожалуй, пора, — и собирались уходить.

Тогда я их останавливал:

— Одну минуточку! Тот господин всегда себе на уме. А вам придется уплатить.

Некоторые собирали деньги в складчину и расплачивались, а некоторые обижались:

— Пусть Отани платит, он нас приглашал, откуда у нас деньги, на пятьсот йен в месяц не особенно разойдешься.

Но я отвечал на это:

— Нет, господа! За Отани-сан накопилось уже столько, что если вы поможете мне получить с него хотя бы часть долга, я поделюсь с вами пополам.

У тех от изумления вытягивались лица.

— Что вы говорите?! Не думали мы, что он такой ловкач! Теперь мы черта с два будем с ним пить! Но сейчас у нас и сотни не наберется. Вот, возьмите пока в залог, а завтра мы донесем, — и решительным жестом они скидывали с плеч свои пальто.

Я вам вот что скажу: хотя в народе журналисты считаются непорядочными людьми, но они гораздо порядочнее Отани-сан. И если он действительно второй сын барона, то журналисты тогда достойны быть первыми сыновьями князей.

После войны Отани-сан стал пить еще больше, лицо у него огрубело, с губ часто срывались похабные шутки, не раз он затевал драки. А в довершение всего соблазнил служившую у нас девушку, а ей тогда и двадцати еще не было. Ну как тут было не рассердиться. Однако делать было нечего, что сделано, то сделано. Девушку мы успокоили и потихоньку отправили ее в деревню к родителям.

Вскоре я сказал Отани-сан:

— Мне от вас ничего не надо. Только, ради бога, не приходите больше к нам.

Знаете, что он мне ответил?

— Интересно, — говорит, — какое ты имеешь право заявлять это мне, у тебя у самого рыльце в пушку! Учти, мне все известно, — разумеется, он и не думал оставлять нас в покое.

Понимаете, мы, как и многие другие, занимались в войну мелкими спекуляциями, и Отани-сан это знал. Но, помилуйте, неужели из-за этого мы теперь должны были по гроб терпеть его у себя?!

Но после того, что случилось сегодня вечером, мне наплевать, кто он — аристократ или поэт. Для меня он просто вор. Вы знаете, что сегодня он украл у нас пять тысяч? Откровенно говоря, в доме мы таких денег не держим, на деньги мы сейчас же покупаем продукты, но сегодня вечером у нас было пять тысяч. Приближается конец года, и мы обошли всех своих клиентов, чтобы получить долги. Сегодня вечером мы должны были внести их нашим поставщикам, иначе мы останемся без продуктов и будем вынуждены закрыть ресторан. Так вот, жена положила эти деньги в шкаф.