В калитку шагнула Светлана. Короткий халат был подпоясан. В руках ведро с водой. Екатерина опустила рычаг колонки.

– Сучка! – воскликнула Светлана и выплеснула на нее из ведра.

Вскрикнув, рыжая окатила водой бросившуюся к ней Светлану. На мгновение та остановилась. Затем женщины рванулись навстречу друг другу, повизгивая, сминая крепкими босыми ногами цветы на клумбе, закружили перед крыльцом. Они вцепились друг другу в мокрые волосы, а свободной рукой были по телу, пытаясь попасть в грудь. Отпустив волосы, немного отскочив назад, начали драться, нанося удары ногами и руками. Мокрые халаты, расстегнувшись, сползали с плеч.

На лицах обеих была кровь.

– Во дают! – раздался громкий крик. – Смотрите, пацаны! Бабы хлещутся!

Отскочив, они увидели остановившихся у забора троих мальчишек на велосипедах. Светлана бросилась к разделявшему дома забору, вбежала в раскрытую калитку. Екатерина скрылась в доме. Мальчишки со смехом поехали дальше.

– Гадина, – войдя в дом и вытирая кровь с верхней губы, с ненавистью прошептала Светлана. – Вот, оказывается, почему Ангелина узнала. Хотя, – она вдруг улыбнулась, – с другой стороны, это и неплохо. Ангелина заставит сделать Гришку выбор. А если он будет не в мою пользу? – Сняв мокрый порванный халат, зло произнесла:

– Мы еще не закончили, приятельница.

– Паскуда. – Припудривая оцарапанную щеку и вытирая кровь под носом, Екатерина всхлипнула. – Я тебе устрою разборку. Спектакль перед домом получился. Как я забыла, что она дома? Снова вздохнув, махнула рукой. – Зато теперь она все знает. А если расскажет Пряхину? Немного помолчав, Екатерина злобно рассмеялась:

– Завтра на работе увидимся.

– Турнир будет скоро, – сказала Ангелина, стоя перед открытой дверью, которая была оборудована спортивными снарядами для тренировок дома. – Скажу честно, я надеюсь с твоей помощью выиграть несколько тысяч долларов.

– Нормально, – усмехнулся сидевший на топчане Русич. – Давненько у вас подобные мероприятия проводятся?

Она засмеялась:

– Несколько лет. Если надеешься, что ты сможешь там поднять шум или как-то…

– Понимаю. Я недавно гладиаторов вспомнил. Но это было узаконено. Не боитесь, что органы вмешаются?

– Нет, – улыбнулась Ангелина. – Я же сказала – все это не в первый раз. Впрочем, подробности ты узнаешь перед началом. Мой тебе совет – тренируйся. Я понимаю, что ты не молод, но видела парней, которых ты отделал, поэтому и решила использовать тебя. Я поставлю на тебя в первых трех встречах. Если выиграешь, обещаю отпустить…

– Не надо. – Он махнул рукой. – Я вроде свыкся с мыслью, что это все, – он обвел рукой комнату, – не сон. Что ты потаскуха, я понял. Но в отличие от тех ты еще и мразь.

– Все. – Ангелина усмехнулась. – Я приду завтра. Только не пытайся что-то предпринять. Ты не успеешь даже ударить меня, как тебя убьют.

– Положим, вмазать тебе я все равно успел бы, – усмехнулся Федор. – Просто сейчас рано. Но запомни, сучка, – он криво улыбнулся, – будет и на моей улице оркестр играть марш победы. А сейчас проваливай! – Он встал. – Надо готовиться к чемпионату. Там как? Насмерть хлещутся или до первой крови?

Услышав в его голосе насмешку, женщина вышла.

– Я знаю, что буду делать, – чуть слышно проговорил Федор. – Нашли гладиатора.

– Миха. – Постукивая суковатой палкой, Топорик вышел на кухню.

– Че, дед? – спросил сидевший за столом с чашкой кофе Бугор.

– Ты мне бы обсказал, как там дела с Атаманом, – усаживаясь на табурет, вздохнул Топорик. – Все-таки знакомый он мне. Я и его отца знал. Пропащий мужик был, пьянь гольная. А Степка вроде мужик правильный. Говорят, вы мальца Ореховых похитили. Не по-людски это.

– Я не при делах, – отрезал Бугор. Допив кофе, встал. – И вообще, дед, не лез бы ты в эти дела. Я, кажется, знаю, кто тебе новость притащил. Тот старикашка. Он ведь в тех краях живет.

– Ты его не хапай, – разозлился старик. – Я Робинзону жизнью обязан. Он сапоги никому не лизал и в шестерках не хаживал. Так что его имени даже не касайся. Ты…

– Все, дед, – отрезал Бугор, – кончен базар.

– Ты как, щенок, с дедом разговариваешь?! – рыкнул Топорик. – Тебя еще и в планировке не было, когда я с ментами стрелялся. В шестерках не был. – Он громыхнул палкой по столу. – И младенцами не закрывался. Тогда хоть какие-то, но понятия были. А вы… – Хорош, дед. – Бугор начал сердится. – Тогда времена другие были. Да, короче, чего мы с тобой базарить будем? Ты уже свое отгулял и не мешай…

Сильный удар палкой меж лопаток заставил его вскрикнуть от боли. Он шагнул вперед, поймал вторично вскинутую для удара руку старика с палкой.

Другой рукой ухватив палку, вырвал ее. И тут получил короткий удар-тычок двух прямых пальцев в глаза. Взвыв, закрывая их ладонями, волчком закрутился по кухне.

Наткнулся на стол, ударился.

– Охренел! – прорычал он. – Старый! Ты же…

– Я тебе пасть на портянки порву. – Кряхтя, Топорик поднял палку. – Жбан расквашу, как арбуз моченый. Как я гулял, ты и в кино не видывал. Но мне себя под старость упрекнуть не в чем. Я по нашим правилам жил. А ты… – Он выматерился и опустил палку. – Хоть бы родичей не позорил. И отец, и мать на такое бы сроду не пошли. – Он вышел. И тут же вернулся. – Холодных нифелей от чая в марлечку и приложи, – ворчливо посоветовал он. – Шнифтам легче станет.