– А в чем же?

– Зачем она это делает?

– У нее есть враги на Ноос, – сказал я. – Она их отпугивает.

– Или привлекает. Чтобы сожрать, – предположил Моран.

– Ты думаешь, – прицепился к его словам Моран, – на Ноос есть и другие виды?

– А ты слышал о планетах, которые населяло бы лишь одно вот такое существо?

– Они должны быть! – с энтузиазмом воскликнул Конвей. – Должны быть!

Но как мы ни всматривались в глубину кратера, других сирен не было видно. Только камень. Голый камень. Камень и эти заиндевевшие полосы…

Я опять дежурил первым, и сирена, а может быть, хор невидимых сирен, устроила настоящий концерт. Возможно, присутствие танка раздражало ее и она пыталась отпугнуть нас, но в пении ее что-то изменилось. Будто подстраиваясь к моему слуху, она находила все новые и новые сочетания звуков, и я поймал себя на том, что слишком увлеченно вслушиваюсь в ее пение, усиленное приемной аппаратурой танка, в котором я находился.

А потом все нарушалось. Экраны начинали рябить, будто рядом врубали глушитель. Но зато начинали петь камни.

На Земле я не раз слышал, как поют пески. Когда ветер передвигает песчинки, гоня по пустыне дюны, они поют.

На Земле я не раз слышал эолову арфу. Достаточно двум скалам образовать проход определенной конфигурации, как струи воздуха начинают выводить в нем неожиданные рулады.

И еще я слышал голос подземных потоков – чистый, далекий, таинственный…

Но тут пели камни. Пели склоны. Пела горная цепь. Воздух дрожал, и в ночи, под сияющим кольцом астероидов, это было действительно необыкновенно. Я пожалел, что Моран и Конвей спали.

Наверное, поэтому я и не отреагировал сразу на голос Морана:

– Гомер!

"Что он делает там? – подумал я, всматриваясь сквозь прозрачное стекло бронеколпака. – Когда он успел выйти наружу?.." Как бы то ни было, Моран звал меня, и, накинув куртку, я поднялся по лесенка к выходному люку.

Уже собираясь взяться за рычаги пневматического механизма, я случайно бросил взгляд на прозрачную стенку спального отсека и замер. Моран и Конвей были в танке. Они спали!

Но ведь ни один звук не мог пронизать мощную звукоизоляцию танка! Значит, меня окликнули через усилитель приемника?.. Значит ли это, что я ослышался?

Возможно…

Сменяясь с дежурства, я сообщил Морену о случившемся. К сожалению, он отнесся к рассказу скептически и под утро, уступая место Конвею, не счел нужным передать ему мои слова.

– Трудно поверить, – сказал Конвей, когда Моран и я встали, – но меня кто-то окликнул сквозь броню танка! Явный бред! Это походило на голос Гомера, но звали меня снаружи! Я даже приподнял люк, но там никого не было. Да и не могло быть – вы спали.

Мы с Мораном переглянулись.

– Потом я решил, что это шутки сирен… – Голос Конвея стал умоляющим: – Франс, сегодня мы уходим из кратера и вернемся только через десять дней. Позволь мне взять один лист сирены. Он необходим мне, как биологу.

– Нет, – твердо заявил Моран. – Мы не знаем, что такое сирена. Если это и впрямь нечто вроде растения, со временем ты получишь его вместе с корнями. Если же это – живое существо, наше вмешательство может принести ему только вред. Представь, что нечто, явившееся с другой планеты, из чистого любопытства, отрывает тебе руку…

Итак, Моран запретил Конвею касаться сирены… В тот же день мы отправились к берегу океана. Если сирена обитала на Ноос не одна, рано или поздно мы должны были встретить и другие экземпляры. Одно только удивляло и настораживало меня – в пробах пород, которые мы брали в самых разных местах, не было признаков никакой органики. Это было, крайне странно, ибо имей планета когда-либо бассейны с самым ничтожным бактериальным заражением, мы непременно должны были натолкнуться на площади пород с включениями пирита. Кроме того, останки вымерших предшественников сирен должны были обязательно оставить скопления гипса с кальцитом… Но ничего этого не было! Даже мраморизованные известняки не содержали и намека на те обуглероженные бактериальные формы, которые характерны для всех древнейших сложений Земли, Не могла же, в самом деле, на большой планете существовать всего одна сирена! На Земле мы почти каждый год описываем множество видов насекомых, а всего нам известно более полутора миллиона видов растений и животных, большинство которых так или иначе оставило след в геологической истории… На Ноос же не было ничего! И, если верить наблюдениям, ничего и не могло быть!

Зато я сделал еще одно весьма интересное открытие: кора планеты содержала неимоверные концентрации полуторных окислов железа и марганца. То есть даже древнейшая атмосфера Ноос содержала в себе огромное количество кислорода. Это подтверждалось и полным отсутствием разрушения коренных пород – ни кварцитовидных песчаников, ни глин, превращенных в кристаллические сланцы, здесь не было…

Размышляя над своими открытиями, я невольно пришел к парадоксальной гипотезе, которую и высказал Конвею; планета Ноос всегда была необитаемой!