Шрифт:
Сванидзе:Начинаем третий день слушаний. Вопрос обеим сторонам. Чем грозит России глобализация? Пожалуйста, сторона обвинения, Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян:Мы в очередной раз говорим, что глобализация — это не светлое будущее, но это не значит, что надо встать в глухую оборону, закрыться и говорить: — «изыди, Сатана!», между этими двумя возможностями есть третья. И она заключается в том, что национальное государство и элита страны должны быть достаточно сильны и гибки для того, чтобы, во-первых, принять эти вызовы глобализации, для того, чтобы справиться с ними, для того, чтобы суметь найти для своей страны нужное место в процессе и, это очень амбициозная, но возможная цель — изменить характер глобализации в мире. И об этом все сейчас говорят, все обсуждают новую финансовую систему в мире, все сейчас обсуждают этот налог Тобина, который действительно может сейчас изменить это распределение, все обсуждают устойчивое развитие, не мы одни — речь идет об альтернативах глобализации. Если же мы просто так доверчиво откроемся ей, решим, что государство это «ночной сторож», рынок все расставит по местам, то мы окажемся ее жертвами и пенять мы должны только на себя. На свою наивность, беспомощность, а не на глобализационный процесс. Мы должны быть к нему готовы и это очень важно. Теперь, пожалуйста, доказательство № 14.
Материалы по делу.
Из статьи российского экономиста Сергея Глазьева (Сергей Глазьев — академик РАН, экономист) «Приватизация настоящего». Журнал «Эксперт», № 3.2007 г. «Мощь глобализации сокрушила российскую обрабатывающую промышленность, выдавив российскую экономику на сырьевую периферию мирового рынка и лишив ее даже суверенитета в денежной политике, суть которой сводится исключительно к поддержке американского доллара».
Кургинян:Сергей Глазьев — академик РАН. Пожалуйста, доказательство № 15.
Материалы по делу.
Из доклада Минэкономразвития: «По данным на май 2010 года, против российских экспортных товаров действуют 93 ограничительные меры, применяемые различными государствами для защиты своего внутреннего рынка. Максимальное количество антидемпинговых мер против товаров российского происхождения действует в Евросоюзе (9), затем в США (6), Китае (6) и Мексике».
Кургинян:Значит, люди действуют гибко. Они соблюдают национальные интересы, но они же не закрываются, не говорят: «глобализация — чур меня!». Они лавируют и требуют изменения процесса, как Китай. Китайцы требуют новой валюты и т. д. Теперь доказательство № 16.
Материалы по делу.
Из книги французского экономиста Жака Аттали «Тысячелетие. Победители и побежденные в грядущем мировом порядке». 1990 г. «В грядущем новом мировом порядке будут побежденные и победители. Число побежденных, конечно, превысит число победителей /…/ Они окажутся в загоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них никто на станет обращать внимания из-за простого безразличия. Все ужасы 20 столетия поблекнут по сравнению с такой картиной».
Кургинян:Это — светлое будущее? Теперь я хочу пригласить свидетеля — Анастасию Владимировну Митрофанову — доктора политических наук, руководителя Центра евроатлантических исследований ДА МИД РФ, профессора РГГУ. Пожалуйста, Анастасия Владимировна, какова Ваша точка зрения.
Митрофанова:Процесс глобализации опасен тем, что практически он разрушает государство. Очень много было услышано про нацию. Причем интересно, что слово нация произносили люди, которые раньше себя называли либералами и космополитами. В данном случае я выступаю как космополитка, которая утверждает, что наций уже давно нет, потому что в условиях глобализации так называемые nation state — национальные государства сначала распадаются как экономические единицы, а потом как единицы политические. Т. е. в конечном итоге эти государства представляют из себя — «пустую оболочку». Это не вестфальское государство, это не государство, имеющее и выражающее свои интересы. Это государство, управляющий класс которого является частью единой глобальной элиты. А на территории этого государства образуются враждующие этнические, социальные, религиозные, иногда даже возрастные — половые группы, которые борются друг с другом, продуцируют игру угрозы в сторону друг — друга и в сторону каждого отдельного индивида. В конечном итоге глобализация приводит к тому, что национальные государства просто исчезают, теряя смысл, просто превращаясь в пустые скорлупки. Поэтому все разговоры о нациях — это разговоры 19 века, когда были нации, но сейчас не 19 век и даже не 20-й. Сейчас очень мало есть на свете наций, если они вообще сейчас есть, эту оговорку я делаю просто для научной корректности.
Кургинян:А Вы не считаете, что в Китае, Индии или где-то еще nations tate еще существуют?
Митрофанова:Боюсь, что это достаточно серьезное заблуждение. Потому что Китай и Индия государства, может быть при внешней консолидации, особенно Китай, который продуцирует на внешний мир красивую картинку, они внутри очень слабые государства и там внутри очень сильные противоречия, которые могут в любой момент эти государства обрушить, так же, как Советский Союз.
Кургинян:Так значит, ни какого светлого будущего в этом смысле нет. А что есть?
Митрофанова:Пока — темное настоящее.
Кургинян:Будущее темно, еще больше, чем настоящее.
Митрофанова:Ну про будущее можно другое сказать. Насчет альтернатив глобализации, почему говорят, что их якобы нет. Ну, во-первых, региональная интеграция, любой подтвердит, что это такая альтернатива. Потом, например, исламский мир предлагает альтернативу глобализации. Глобализация «по-исламски». Превращение мира в исламскую умму (умма — арабское слово, означающее «сообщество» или «нация», т. е. сообщество верующих — весь исламский мир, вне зависимости от стран, границ и национальностей). Вот еще одна альтернатива. Могу еще штук пять назвать, если время будет.
Сванидзе:Я прошу прощения, вот Вы называете альтернативы, которые могут нас устроить?
Митрофанова:Нас, это, смотря кого?
Сванидзе:Нас — это Россию.
Митрофанова:Всю Россию… мне очень сложно говорить.
Сванидзе:Россию, как страну. Как народ здесь проживающий.
Митрофанова:Только что я сказала, что Россия не вестфальское государство, т. е. государство внутри которого действует очень много противоборствующих группировок. Одни из этих группировок устроились.