— Бе-Заимов! — закричал прокурор. — Не считайте нас дураками! Говорите правду! Только в этом ваше спасение!

Заимов подождал, когда прокурор перестанет кричать, и продолжал:

— Лично для себя я не получил ни стотинки. Я просил суд приобщить к делу документы различных кредитных учреждений. Из этих документов видно, что мое материальное положение оставляет желать лучшего. В кредитном банке заложена даже моя пенсия. Что вы нашли в моем деле, кроме долговых расписок? Я жил только на доходы от своих коммерческих дел, а они тоже оставляли желать лучшего.

— Вы врете, бе-Заимов! — снова крикнул прокурор.

— Всякая ложь была мне ненавистна всегда, — ответил Заимов. — А обвинение в меркантильности должно быть доказано судом также документально, как я могу доказать суду свою материальную несостоятельность.

— Он надеется, что деньги не пахнут, — сказал прокурор.

— Разве не пахнут? — спросил Заимов. — Деньги пахнут и нередко очень дурно.

— Отвечайте суду, сколько вы получили за свое предательство? — решительно вмешался судья Младенов.

— Я уже ответил: ни стотинки.

— Подсудимый Белопитов! Вам платил Заимов за ваше предательское сообщество?

— У меня с Заимовым существовали денежные отношения только по делам совместной коммерческой деятельности в нашей конторе, и это зафиксировано в бухгалтерских книгах, — ответил Белопитов.

— У вас была двойная бухгалтерия! — продолжал прокурор. — Мы интересуемся второй!

— Я знаю только одну бухгалтерию, и в ней нет ничего, что может вас заинтересовать, — ответил Белопитов и, взглянув на Заимова, сел.

Заимов смотрел в этот момент на злобного, не меняющего своего настроения прокурора, и на его сером, опухшем лице можно было прочесть еле уловимую иронию. О, об измене за деньги он мог бы сейчас рассказать кое-что суду. Он знал, что это такое! Он столкнулся с этим совсем недавно...

...Это было в начале лета сорок первого года. Однажды вечером Заимов зашел в ресторан. Свободных столов не было. Он уже собирался уйти, но его окликнул и пригласил за свой стол знакомый полковник, он был наслышан о его похождениях — жуира и заядлого картежника. Это был мужчина около сорока лет, атлетического сложения, с красивым, истинно болгарским лицом — орлиный нос, иссиня-черные густые волосы, усы тонкими стрелками и черные, бездонные глаза, перед которыми, наверное, цепенели избранные им дамы.

— Я скоро ухожу, — сказал полковник, поднявшись и кланяясь.

Заимов поблагодарил, сел и заказал подбежавшему официанту ужин. Ему не доставляло удовольствия сидеть с человеком, которого он относил к племени всеядных, готовых служить кому угодно и чему угодно. Но раз уж сел, надо было поддерживать разговор.

— Как живете, полковник? — Теперь он всегда так начинал разговор со случайно встреченными людьми. По ответу можно было безошибочно судить, какому богу молится человек.

— Живу скверно: во-первых, изматывает служба, во-вторых, вечная нужда, — беспечно ответил полковник и сказал: — А вот вы еще раз показали, что у вас светлая голова. Коммерция нынче наивыгоднейшее дело, не так ли?

— Не жалуюсь.

— Я мечтаю заняться какой-нибудь коммерцией. Что для этого надо? — вдруг спросил полковник.

— Только деньги. Истинные коммерсанты говорят: деньги делают деньги.

— А если у меня нет денег, но есть хорошие идеи?

— Тогда вам надо найти компаньона с деньгами и без идей, — улыбнулся Заимов.

— Черт возьми! А что, если действительно ринуться в коммерцию? Разрешите мне как-нибудь зайти в вашу контору. Просто посмотреть, что это такое, с чего это начинается?

— Заходите, буду рад.

— Ведь ваша контора где-то на Славейкова? Я непременно зайду. А сейчас, к сожалению, тороплюсь. Свидание. — Полковник хитро улыбнулся и позвал официанта.

На другой день полковник явился в контору.

— Ну, видите? Сказано — сделано, — заговорил он с порога, окидывая взглядом скромный кабинет Заимова. — Значит, это здесь деньги делают?

Разговор был такой же несерьезный, как и в ресторане, но вдруг Заимов почувствовал, что полковник хочет, только почему-то не решается, о чем-то ему рассказать.

— Что вы продаете, если не секрет? — спросил полковник.

— Все, что у нас покупают, — ответил Заимов. — Моя контора посредническая. Скажем, в деревне мы закупаем фрукты, овощи, перепродаем их хозяевам овощных и фруктовых магазинов, ресторанов, кафе. Сделки оптовые, за посредничество берем проценты, — совершенно серьезно рассказывал он, и ему показалось, что на этот раз полковник интересуется его делами неспроста.

— Мне продавать нечего, а покупать не на что, — вздохнул полковник. — Вы знаете мою теперешнюю должность?