Я до сих пор вспоминаю эти изящные, интеллигентные руки незнакомца и как привлекли мое внимание его четкие линии ладони, свидетельствующие о цельном характере и событиях, обусловленных этим характером. Начал я с линии головы. Я сказал ему, что по длине она значительно превосходит те, которые были приведены в моей книге, и объяснил, что эта линия указывает на организаторские способности и умение командовать людьми. Затем я обрисовал линию судьбы, прорезавшую почти половину ладони, и объяснил, что она подтверждает сильную индивидуальность и говорит о карьере, которая в его жизни играет заметную роль, фактически делая из него лидера, который возвышается над толпой.

«А конец? – произнес он почти раздраженно. – Что показывает эта пропадающая линия… что она означает?» – «О, – улыбнулся я, считая, что он спрашивает из вежливости, а на самом деле ему давно надоел мой рассказ, – исчезновение этого знака просто означает покой, вроде того, на который отправился Наполеон, очутившись на острове Святой Елены». – «Но почему? – возбуждаясь, спросил он. – Каким окажется мое Ватерлоо?» – «В лице женщины, вне всякого сомнения, – ответил я. – Убедитесь сами. Линия сердца разрывает линию судьбы как раз под точкой, где она исчезает».

Убрав руку, незнакомец тихо рассмеялся так, как смеются уверенные в себе люди.

Вскоре поезд остановился в Юстоне (конечная станция в Лондоне), и, когда мы взяли наши чемоданы и трости, он произнес:

«Странно, но любопытно… эта ваша наука оказалась кое в чем верна… за исключением роли женщины. Вот вам моя визитка. Она подтвердит ваши выводы… но женщина… нет, с моим образом жизни не до женщин». И, бросив веселое: «До свидания», – он спрыгнул с подножки, сел в двухколесный экипаж и был таков.

Взглянув на визитную карточку, я прочел: «Чарлз Стюарт Парнелл».

Много лет спустя, узнав о разводе с О'Ши и его падении, я был немало удивлен и смог понять значение линии сердца, которая соприкасалась с линией судьбы видного политика.

Как-то вечером ко мне приехал один джентльмен и спросил, не смогу ли я с ним навестить некую даму, руки которой, по его мнению, должны представлять для меня большой интерес. Я согласился, и мы отправились в дом, стоявший в большом Сент-Джеймсском парке. Этот человек попросил меня не задавать никаких вопросов, но я, признаться, был несколько встревожен, когда по истечении, как мне показалось, продолжительного периода времени дверь в конце коридора отворилась, и леди в тяжелой черной мантилье, украшенной кружевами, вышла мне навстречу и поднесла руки к абажуру над ярко горевшей лампой.

Что это были за руки! В немом изумлении я уставился на линии и отметки на ее ладонях.

Я долго разглядывал эти руки, испытывая какую-то нервозность, пока наконец моя клиентка не нарушила затянувшееся молчание громким возгласом: «Мой дорогой, так приступайте же!» Указав на блестящий жизненный путь, полный триумфов и успехов, я нарисовал безрадостный его конец, гася один за другим источники света и надежды, за которыми следовал, увы, печальный исход.

В следующее мгновение женщина убрала руки и зарыдала. Затем резким движением головы она откинула вуаль, и глаза великой Сары, эти удивительные глаза, пронзили мою душу.

Мне не совсем удобно говорить о своих чувствах и эмоциях, делая эти наброски минувшего, но должен признаться, что в начале моей необычной карьеры я испытал прилив гордости и благодарности к той науке, которая столкнула меня с несравненной Бернар. Я стоял и с упоением слушал, как она вновь и вновь повторяла по-французски: «Просто удивительно – ничего подобного я в жизнь не слышала… удивительно… удивительно… удивительно».

Опомнившись, я подумал, что наша скептически настроенная публика никогда не поверит, что я видел «несравненную Сару», поэтому я протянул ей мою книгу для автографов и попросил написать что-нибудь на память. Ни секунды не колеблясь, она начертала своим характерным почерком следующие слова.

Кисть мадам Бернар (фото 3), как легко убедиться, указывает на легко возбудимый, импульсивный, артистический темперамент.

Фото 2. То, что Сара Бернар написала после нашей встречи

Совсем недавно было установлено, что по линиям ладони можно в равной степени определить склад ума, и те, у кого они прямые и отчетливые, обладают сильным характером, который накладывает отпечаток на их деятельность, где требуется проявить силу воли, расчет и целеустремленность. У отдельных индивидов хорошо выделяется только одна прямая линия, а все остальные слегка обозначены и искривлены, но по ним и определяется предназначение человека, что бы там ни указывала эта прямая. В случае с мадам Бернар видно, однако, что почти все основные линии на удивление четкие и прямые, следовательно, их обладатель должен сообщать всему, с чем соприкасается, свою исключительную индивидуальность; судьба и карьера мадам Бернар мне слишком хорошо известны, и различные примеры из ее жизни только подтверждают верность сделанного мною вывода; даже скульптурное изваяние этой женщины, по всеобщему признанию, столь же выразительно, как пластическое искусство, которое она умела прекрасно воплощать на сцене.