Павел приподнял голову и с плоскости увидел край чудовищного сооружения, который горизонтом обрезал внизу звезды своим мраком. Неожиданно он заметил, что параллелепипед совершает маневр, поворачивая налево, потому что звезды над мраком ползли вправо.

Павел отжался руками от дьявольской плоскости и удивился, что с ним давно не приключалось. Он чувствовал гигантское притяжение параллелепипеда, но преодолевал его шутя. Решившись, вскочил на ноги. В глаза брызнуло злое, яркое, но не слепящее излучение Солнца, выпрыгнувшего из-под плоскости. Павел инстинктивно захлопнул веки и прикрыл ладонью глаза, но ничего не произошло. Солнце сияло по-прежнему. Он взглянул вниз, на ноги и увидел лежащее на плоскости раздавленное тело в скафандре. А у Павла ног не было.

«Так это я! – догадался он. – Это мое тело! Значит, я выскочил из него! А что же могло из тела выскочить?» – он проверил себя внутри. Все ощущения присутствия тела работали, даже сердце билось и иногда дергалась диафрагма, делая попытку совершить легкими вдох. Но потребности дышать Павел не испытывал. Он мог констатировать, что его тело, которого у него не было, функционирует совершенно нормально. Сознание было ясное, мысли послушные, легко управляемые. И все было четче, чем в реальности.

«Нет, это не сон, не мистика, не рай и не ад, – стал он спокойно рассуждать. – Это реальность». – он согнул левую руку с намерением опереться ею о бедро, но рука неощутимо прошла сквозь тело. Павел провел рукой там, где была голова, но головы не было.

«Хорошенькое дело», – усмехнулся он.

Солнце светило неимоверно, но не слепило. Павел мог смотреть на него свободно, без неприятных ощущений. От Солнца исходил глухой далекий гул, как от громадного кипящего котла, тянуло жаром, словно из пекла, но неприятных ощущений это не вызывало. Тут он заметил, что диск Солнца стал расти.

«Так. Значит, наш курс на Солнце. Интересно».

Он оглянулся назад, где была бездна звезд, и безошибочно нашел зеленоватую и яркую – это была Земля.

«Далековато уехали, – подумал он, – и как-то быстро. Мы уже на полпути между Солнцем и Землей», – он оглядел черную поверхность параллелепипеда и ему захотелось взглянуть на него со стороны. В тот момент он взлетел километров на десять и увидел всю громадину: «Значит, я еще могу и летать! Неплохо придумано. А он километров пять в длину и метров пятьсот в ширину.

– Неожиданно параллелепипед тревожно мигнул тусклым неопределенным светом.

– Что-то не так, наверное. А!.. Черт с ним! Любопытно, эта штука проездом или это такси?»

– Паш, ты держись поближе к энергатору, – предупредил Лил. – Видишь – волнуется. Он сейчас в Солнце впорется, а ты с непривычки потеряться можешь. Если он начнет тебя там искать, то может все ваше светило разворотить или наизнанку его вывернет. И это будет не в кино, а на самом деле. После этого ваша цивилизация может копыта откинуть. Так что будь осторожнее. Энергатор дурной, туп, как дерево.

– А ты на самом деле существуешь? – на всякий случай поинтересовался Павел.

– Ну, ты и даешь! – обиделся Лил. – Вот Фома неверующий.

– От такого же слышу, – отреагировал Павел.

– Вот за это все в комплексе я тебя и выбрал, – усмехнулся Лил.

– Ну, хватит в детсад играть. В настоящий момент я от тебя не отличаюсь.

Павел послушался, приземлился на теплую и надежную поверхность энергатора и сел в позе лотоса. Вернее, изобразил, что сел. Но в данной ситуации для него это было одно и то же. Он сразу почувствовал, что энергатор успокоился.

– Где ты по-людски-то научился разговаривать? Насколько я тебя понял, ты не человек.

– Ха! Где! Там же, где и ты. Потерпи, все узнаешь. Еще надоест. Нахлебаешься всякого… – перед глазами Павла кто-то устало махнул рукой.

– Уговорил. Потерплю.

– Слушай, ты понаблюдай, попривыкай, а я займусь кое-чем, ага?

– Ага! – согласился Павел.

Диск Солнца вырастал неестественно быстро, заполняя своим телом всю переднюю полусферу. Гул и рокот стали четче и обширнее, но не усиливались, будто кто-то приглушил звук. Красочно выделялась структура пятен, из которых взвивались гигантские разноцветные протуберанцы. Поверхность Солнца была похожа на кипящее масло из-за взбухавших изнутри и лопавшихся глобул. Насколько Павел помнил, размеры глобул не уступали по площади Черному морю. Звезда завораживающе кипела и пузырилась, подогреваемая чудовищной внутренней печкой. И это всего лишь желтый карлик.

А энергатор уже падал в Солнце. Его стали остервенело лизать языки плазмы, но, очевидно, без всяких последствий для этого сооружения. Ярко вспыхнув, как кусочек магния в костре, сгорело тело в скафандре.

«Вот так, – подумал Павел: – совсем голый остался».

– Не страшно?

– Терпимо, – ответил Павел.

Цвет Солнца был не желтый, а от черно-красного, через все цвета радуги, к темно-фиолетовому и к черному.

«Черно-красное – это инфракрасное излучение, а темно-фиолетовое – ультрафиолет. Черный цвет – это рентген. Значит, я вижу во всех спектрах!» – сделал вывод Павел.