Крики «ура», все чокаются и пьют.

Траханаке (к Кацавенку, который подошел к нему и Типэтеску).Итак, теперь ты с нами заодно, уважаемый! Браво! Я раді

Кацавенку. Почтеннейший господин Захария! При таких обстоятельствах мелкие страсти должны умолкнуть.

Траханаке. Вот это мне нравится! Браво! Желаю здравствовать!

Кацавенку. За здоровье нашего почтеннейшего и беспристрастнейшего председателя Траханаке! Ура!

Все чокаются. Зоя увидела в толпе подвыпившего гражданина, берет бокал и подносит ему.

Гражданин. За здоровье мадам Зои! Потому что она (икает)добрая дама! (Чокается с Зоей; она от всего сердца пожимает ему руку.)

Кацавенку (Типэтеску тихо).Вы должны меня простить и полюбить! (Экспансивно.)Потому что все мы любим свое отечество и все мы, румыны… более или менее честные люди.

Типэтеску смеется.

За здоровье нашего любимого префекта! Пусть он здравствует на благо нашего уезда!

Крики «ура», чоканье.

Траханаке (берет бокал и выходит на середину сцены. Очень весело). Имейте чуточку терпения! Я не знаю префекта! У меня нет префекта. У меня есть друг! За здоровье моего друга Фэникэ! Пусть здравствует на счастье своих друзей! (Целует Фэникэ, потом Зою.)

Фэникэ целует руку Зое.

Крики «ура». Данданаке среди избирателей, он что-то рассказывает Фарфуриди и Брынзовенеску, изображая жестом колокольчик; направо, в глубине, Пристанда, подвыпивший гражданин, оркестранты, народ. Налево — Зоя, Типэтеску, Траханаке и другие избиратели. В центре — Кацавенку.

Кацавенку (сильно навеселе, заплетающимся языком, но все же с пафосом).Братья!

Все поворачиваются и слушают.

После великой борьбы, которая продолжалась почти тридцать лет, наша мечта сбылась! Чем мы были еще недавно, до Крымской войны? Мы боролись — и мы шагнули вперед! Вчера — обскурантизм, сегодня — свет! Вчера — ханжество, сегодня — свободомыслие! Вчера — горе, сегодня — радость!.. Вот преимущество прогресса!.. Вот благо конституционного режима!

Пристанда. Аккурат конституционного. Музыка! Туш!

Веселый марш. Громовое «ура». Все целуются. Взявшись за руки, кружатся вокруг Кацавенку и Данданаке, которые обнимаются. Зоя и Типэтеску любуются сценой со стороны.

Занавес.

1884

Мой друг Манолаке Гувиди — личность известная в обществе. У него значительное состояние, добытое честным трудом. Он человек умный и серьезный, прекрасный супруг и хороший отец семейства. Обладая такими качествами, он должен был победить в борьбе за жизнь: завистники, несмотря на всю их клевету, ничего не могли с ним поделать.

В свое время, когда он был женат первым браком, он занимался большими казенными подрядами — они-то и положили начало его процветанию, поскольку доходы от этого дела и превратились в то кругленькое состояние, обладателем которого он теперь и является. Завистливые интриганы пытались сжить его со света, и после ожесточенной кампании, как изустной, так и в прессе, они сумели создать в высоких кругах весьма неблагоприятное мнение вокруг моего друга Манолаке.

Все его хлопоты, протесты и жалобы оказались напрасными. Тогда, чтобы не ставить себя под удар и не продолжать бесполезно обивать пороги официальных учреждений, где его принимали весьма грубо и даже угрожали расторжением контракта и разорительным судебным процессом, он послал свою жену, чтобы она повела переговоры с одним весьма влиятельным сановником, который всегда при необходимости выручал его, выказывая большое расположение.

Господин Гувиди прекрасно знал себя, он понимал, что со своим «непреклонным и гордым» характером он не сможет провести это деликатное дело так тонко, как его жена. Госпожа Гувиди, несмотря на свою молодость, скрывала за девичьим обличием и почти детскими манерами большой дипломатический такт. Действительно, ее муж рассудил правильно: то, что не удалось бы «прямолинейному и вспыльчивому» мужчине, каким считал он себя, безболезненно довела до счастливого конца слабая женщина.