– Юльк…

– М?

– Что там, впереди?

Улыбка погасла, сменившись глубокой задумчивостью.

– За всех не скажу… а за нас с тобой могу. Надо ли, вот вопрос…

«Я не хочу говорить об этом. Во всяком случае, вслух»

«А ты не бойся. Слова, произнесенные вслух, не столь страшны…»

– Как скажешь, – она чуть кивнула. – Если совсем грубо и прямо: когда-то ты скончаешься прямо на мне, Лешик. Не хватит жизненных сил. И я наконец-то исчезну из этой реальности.

– О как… – он хмыкнул. – Перспектива, однако.

– Чем же ты недоволен? – ее взгляд глубок и печален, и в то же время где-то на дне глазищ плавают смешинки. – Разве не о такой смерти должен мечтать каждый настоящий мужчина? Они жили долго и счастливо, и умерли в один миг… только она лет на сорок пять раньше.

– Потусторонний какой-то нынче юмор у тебя, прямо скажем.

– Так я ж и сама, прямо скажем, потусторонняя у тебя, – смешинки в глазах стали гуще.

– И все-таки я то и дело возвращаюсь к этим мыслям… насчет светлого будущего. Странно все же. Вроде я напрямую причастен… и не привыкну никак…

– Ну вот, опять… Чего же в этом странного? Будущее строится нами, но не для нас – это же почти банальность, Леша.

Пауза.

– Ну хорошо… Мне это не по силам, но ты попроси Юльчонка.

– Думаешь?..

– Да. Она может.

– Ну, как улов?

– Улов? – она засмеялась. – Ничего так улов… Летят себе камешки по просторам Вселенной… дикие, вольные…

– … и очередная попытка приручения не удалась, – закончил фразу Чекалов, наблюдая, как девушка деловито обшаривает холодильник.

– Я есть хочу вообще-то.

– Не вопрос. Имеется сыр, колбаса… о! Салат из кальмаров с брусникой остался…

– Папка, ты же чудо! Это подойдет!

Он с удовольствием наблюдал, как дочура расправляется с кальмаро-брусничным салатом, ничтоже сумняшеся заедая его толстым бутербродом с сыром и колбасой – молодой организм требовал возмещения истраченных калорий.

«Мама была здесь»

«Я поняла»

«Жаль, что вы не встретились»

«Бестолковый ты у меня, папа. Большой такой, и вот… Она ведь к тебе приходит. Ко мне – что останется»

«И все-таки жаль»

Юльчонок уже запихивала в рот остаток бутерброда.

– Ну пойдем…

– Э… куда?

«Ты же хотел увидеть оборотную сторону медали?»

Чекалов только покрутил головой. М-да… трудно привыкнуть…

«Я ж не просил вообще-то…»

– Ну так попроси, – неожиданно твердо сказала она. – Сколько ты еще будешь терзаться сомнениями?

Ее глаза не просто глубоки – пугающе бездонны, как сама Вселенная.

– Ты хотел видеть ту ветвь. Что было бы, если бы тебе не удалось… Мама права. Я сделаю это. Ты увидишь.

Пульт телевизора, больше похожий на брелок, лежал на прикроватном столике. Взяв его в руку, девушка сосредоточилась, затем медленно, будто во сне, подняла на уровень груди. Темный прямоугольник телеэкрана на стене мигнул и замельтешил белой рябью – так бывает, когда нет сигнала, или настройка канала не произведена.

– Смотри…

Рябь на экране таяла, исчезала, и сквозь нее проступало изображение. Обнаженная девица скакала верхом на мясистом мужике с волосатой грудью, профессионально-старательно изображая надвигающийся оргазм.

– Э… порно какое-то…

– Не то, не то…

Снова рябь, и сквозь нее проступило новое изображение. Женщина, на сей раз вполне пристойно одетая, сидела в студии и беседовала с каким-то пожилым типом.

– … Вы не понимаете. Это уже новая волна наркотизации страны, причем сейчас на первый план выходят синтетические наркотики. Благодушие, с каким общественность взирает на ликвидацию русского народа – да, да, будем называть вещи своими именами – просто поражает…

– И где же выход?

– А я не вижу выхода из данной ситуации. Не вижу! Слишком могущественные силы стоят за этим, и слишком многих весьма устраивает такое положение дел…

Чекалов смотрел на экран не мигая, стиснув зубы. Вот как… вот так вот, значит…

«Ужасно. Но, может, не все так безнадежно? Ведь вот говорят об этом по ТВ, обсуждают…»

«Нет, папа, ты не понял. Эта передача не пошла в эфир, это отсеченная ветка реальности… мелкая такая веточка… ага, вот!»

Новое изображение на экране – на сей раз явно выпуск новостей.