Проследив за её взглядом, я спешно запахнул халат и, по-кошачьи ухмыльнувшись, отправился приводить себя в порядок.

Так же, как и любимому занятию, я не изменил своей страсти к чёрному цвету, хотя и не позволял Эни следовать своему примеру. По моему разумению, этот цвет никак не сочетался с ней, она спорила, что и со мной теперь тоже, но я не уступил, поскольку надев что-то другое, чувствовал бы себя глупо.

Вернувшись на кухню, я сел и, скрестив ноги, закинул их на стол. Я сделал это осознанно и специально. Обожаю, когда она слегка сердится.

«Давай, Эни, посмотри какой ужас», — улыбнулся я про себя.

Закончив колдовать у плиты, она повернулась ко мне.

— Северус… — проговорила она, покачав головой и забавно нахмурилась.

— Что? — я сделал вид, что не понимаю причины её недовольства.

Эни несколько секунд рассматривала меня, потом снова покачала головой и цокнула языком.

— Издеваешься.

— Ни капли, — я широко улыбнулся, но ноги всё же убрал.

Она поставила передо мной тарелку с омлетом и огромный стейк.

— Ты кормишь меня, будто на убой, Эни, — я был ужасно голоден, но мне хотелось ещё чуть-чуть подразнить её.

За эти месяцы я прекрасно научился парировать её выпады и теперь сам получал удовольствие, затевая такие вот дуэли.

— Если ты не прекратишь насмехаться, — сказала она серьёзно, но ей не удалось сдержаться, и предательская улыбка заиграла на её губах. — Всё, что ты говоришь, может оказаться правдой.

— Ну, тогда я, пожалуй, не буду завтракать, — я состроил надменную гримасу.

Она подняла брови и вопросительно глянула на меня. Я подумал, что пора прекращать, мне совсем не хотелось обидеть, Эни, и, к тому же, остаться без завтрака. Я усмехнулся и добавил,

— Не буду, пока ты не приправишь всё это поцелуем.

Она наклонилась, чмокнула меня, но вдруг ойкнула и неловко покачнулась. Моё игривое настроение в момент улетучилось, я вскочил и, подхватив её под локоть, усадил на стул.

— Где болит? — спросил я обеспокоенно.

— Не болит, — она успокаивающе погладила меня по руке, а потом взяла мою ладонь и приложила к своему животу.

Я ощутил, как под моими пальцами вырос маленький бугорок и направился куда-то в сторону. Моя ладонь машинально последовала за ним. Я никак не мог привыкнуть к самому главному чуду, которое происходило в нашем доме. Я ежедневно твердил себе, что всё знаю и умею, но когда Эни вот так ойкала, мне становилось по-настоящему страшно. Конечно, я никогда не признаюсь ей в этом, да и себе я старался не признаваться.

Ещё раз погладив бугорок, я строго сказал,

— Нехорошо делать Вашей маме больно, юная леди.

Разгулявшийся бугорок мгновенно исчез. Я знал, что у нас будет дочь — Эни сказала. До её рождения оставалось ещё несколько недель, но она уже беспрекословно слушалась меня. У Эни никогда не получалось утихомирить малышку, а мне достаточно было пары прикосновений.

С благодарностью взглянув на меня, Эни произнесла,

— Завтрак остынет.

— А ты?

— Я наелась, пока готовила.

Я нахмурился.

— Не нравится мне всё это. И потом, я так до сих пор и не получил от тебя ответа.

— На который из вопросов? — она хитро прищурилась.

— Я вполне серьёзен, Эни. Ты семь месяцев находишь всевозможные оправдания, чтобы не позволить мне жениться на тебе. А после сегодняшней ночи, я вообще не знаю, что и думать.

— А что с сегодняшней ночью? — она забеспокоилась.

— Это не имеет значения, — я отмахнулся. — Дай мне ответ, Эни, иначе я заставлю тебя силой. Ты же не хочешь давать клятву в мешке.

Я помолчал немного, потом осторожно спросил,

— Или ты вообще не хочешь её давать?

Она вздохнула.

— Я хочу, Северус. Но сейчас это не самое главное.

— И что же тогда самое главное?

Она замешкалась.

— Я давно кое-что хочу сказать тебе, — начала она.

Меня словно окатило ледяной волной. Отчётливо вспомнился утренний сон. Усилием воли я заставил себя промолчать. Она медлила и явно подбирала слова. Мне сделалось плохо, но я упорно не произносил ни звука.

— В общем, я не хочу, чтобы ты решил, что я не доверяю тебе или сколько-нибудь сомневаюсь в твоих силах, но так больше не может продолжаться…