— То, что абсолютно точно соответствует внутренней сущности мистера Уизли, — вставил свое веское слово Снегг.

— Северус, пожалей молодого человека. Лучше предложи, как помочь ему избавиться от этой гадости в желудке.

— Самое простое, подать воду под большим давлением. С другого конца. Может быть, это и мозги прочистит.

— Знаете, Северус, Ваше неприязненное отношение ко всем моим студентам переходит все разумные рамки! — Строго сказала МакГонагалл. — Если не можете дать разумный совет, то лучше промолчите.

— Если Вам не нравятся мои советы, сдайте его в лазарет. Насколько я помню, Поппи у нас все еще работает. Меня сейчас интересует другое. Зачем ему понадобилось оборотное зелье, и почему целый котел этой субстанции стоял без присмотра?

Слизнорт стыдливо отвел глаза, а Пенси протянула своему декану пробирку с чьими-то волосами.

— Вот, сэр, мы нашли это на полу.

— Хм, — Снегг внимательно рассматривал находку. — Судя по цвету, Ваши, мистер Малфой. Интересно, зачем ему понадобилось изображать Вас?

— Я, кажется, знаю… — Гермиона решила убить сразу двух зайцев. Уж коли Рон раскричал о них с Малфоем, почему бы не «легализовать» отношения? Да и разборка на почве амурных дел меньше марает факультет, чем грязная провокация с целью организации большой драки.

— Какую еще подлость задумала Ваша компания, мисс Грейнджер?

— Никакой, сэр. Просто вчера Рон выследил нас в Хогсмиде, и, наверное, хотел сегодня сделать мне какую-нибудь гадость от имени Драко, чтобы мы поссорились.

— Что за бред! Вы и Малфой! Хватит кормить нас своими фантазиями!

— Извините, сэр, я думаю, она права. Мы уже давно встречаемся, а на каникулы я пригласил Гермиону в имение.

На несколько секунд Снегг потерял дар речи. Наконец выдавил:

— Не думал, не думал, Драко, что у тебя такой дурной вкус.

Сказал это, и слинял.

День и правда, выдался веселый. Наверное, это останется в легендах Хогвартса — проводы старосты Гриффиндора в лазарет. Что самое удивительное, костяк команды спасателей составили слизеринцы. Крэбб и Гойл тащили чан, ибо Филч совершенно недвусмысленно дал понять: если хоть одна капля той гадости, которую извергал Рон, попадет на пол, оба факультета в полном составе будут мыть Хогвартс до конца учебного года. Поттер с Малфоем поддерживали Рона, помогая ему передвигаться и обеспечивали правильное направление струи при каждом извержении. Гермиона была, что называется на подхвате: открывала двери, разгоняла любопытных, и вообще, устраняла все и всяческие препятствия. Мадам Помфри приняла больного и выгнала всех за дверь. Она показала высокий класс, поскольку уже к обеду извержения из Рона прекратились, причем, без применения драконовских мер, предложенных Снеггом. Правда оставался он в лазарете еще два дня, для восстановления сил, что оказалось совсем не просто, ибо, некоторое время, при попытке съесть что-нибудь он не мог не срыгнуть. Сказывалась память о пережитом.

Драко и Гермиона решили, что уж коли их рассекретили, то можно больше не прятать свои отношения. Малфой показал себя настоящим джентльменом. Всегда рядом, но не навязчив, всегда откроет дверь, но не путается под ногами, поднесет сумку своей дамы, отодвинет стул, проводит до двери в гостиную… Что вызывало яростную зависть многих девушек. А уж первый урок по ЗОТИ… Снегг влетел в класс в своей обычной манере, взбежал на кафедру, зыркнул на учеников, и увидел сидящих рядом Грейнджер и Малфоя… Какое-то время Гарри надеялся, что Снегг просто сдохнет от злобы, и проклятие, тяготеющее над его должностью реализуется досрочно. Но нет, профессор справился с собой и начал урок.

Так удалось избежать большой драки между факультетами. Но страсти продолжали кипеть…

(Великий вселенский хай — особая форма гимназических бунтов, во время которых всех учителей выгоняли из здания гимназии, а последнее подвергалось тотальному разгрому (по Льву Кассилю). В данном случае я имею в виду события, которые и без изгнания преподавателей привели Хогвартс в совершенно нерабочее состояние.)

Утро прошло относительно спокойно: сначала все были заняты обсуждением поступка Рона и его болезнью, потом учителя постарались нагрузить народ работой по самое немогу, дабы лишние мысли не лезли в голову. Но когда и где ученики воспринимали учебу как главное дело своей жизни? Только отдельные уникальные экземпляры, типа той же Гермионы. Поэтому ученики весь день обсуждали результаты наблюдений Рона за старостой девочек Гриффиндора. С утра обсуждение шло тихо, почти шепотом, но постепенно оно становилось все более громким и ожесточенным. Лаванда Браун и Парвати Патил сбились с ног, разнося свежую информацию, версии и суждения между факультетами. Им даже пришлось срочно набирать себе помощниц с младших курсов. Помощницы оказались талантливыми, ибо они не боялись добавлять к передаваемой информации свои версии, соображения и оценки, которые, в свою очередь, начинали циркулировать в ученической среде, обрастая новыми подробностями, вплоть до того, что Малфой и Грейнджер уже давно и тайно женаты, а старший их ребенок (тут версии разнились — мальчик это, или девочка) в следующем году поступает в Хогвартс.

Слушая весь этот бред, МакГонагалл задалась вопросом: а не зря ли она отлаяла в свое время Дина Томаса? Ведь все сведения о его неблаговидном поступке в отношении Джинни, были получены из тех же самых нездоровых источников. Дамблдор поступил намного радикальнее. Он не стал мучиться сомнениями, а просто взял, да и снял с довольствия всех девушек, поставлявших ему информацию (если кто думает, что у него был всего один платный информатор на весь Хогвартс, и тот — Рон, то этот кто-то сильно заблуждается).