— Я хочу провести каникулы с тобой, но…

— Вот и отлично! А с остальным разберемся. Кстати, а что такого страшного сделал Рон?

Оказывается, есть такое негласное правило (еще одно). Вечерние обходы замка совершают только старосты мальчиков. Девочек на эти мероприятия вообще не пускают. И это считается делом чести, строго соблюдается на всех факультетах, последний раз это правило нарушили лет тридцать назад. И вот теперь Рон. Правило возникло не просто так: во-первых, Хогвартс — древний волшебный замок, у которого нет настоящего хозяина. В фамильных замках вся нечисть подчиняется главе рода, и то бывают эксцессы, а уж про Хогвартс и говорить нечего, один Пивз чего стоит. Но это не самое страшное. Есть еще и студенты, которые тоже любят нарушать правила, и ладно бы, только такие, как Поттер. Нет, среди студентов полно любителей надраться огневиски и пойти шляться по замку. Одинокая девушка в темном коридоре может стать для них легкой добычей.

— Значит, ты стал со мной встречаться только для того, чтобы соблюсти ваш чертов рыцарский кодекс?!!!!!

— Ну… на самом деле, когда мы заметили, что ты ходишь одна, сначала поговорили с Уизли. Голдштейн, потом МакМиллан, я не стал, мы тогда решили, что Уизел просто устроит драку и все. А Уизел он такой, ему в одно ухо влетело, в другое вылетело. Тогда просто стали за тобой присматривать. Знаешь, на глаза не попадаться, но все время быть рядом.

Гермиона вспомнила. Действительно, было несколько случаев, когда она сталкивалась с подвыпившими студентами и, каким-то чудом, тут же появлялся кто-то из старост других факультетов. А однажды, из темного коридора, ей навстречу вышел сам Малфой.

— Попалась, грязнокровка! Щас я с тобой разберусь! Ты мне за все заплатишь!

Она отступала, пока не уперлась спиной в стену, и тут между ней и врагом возник другой Малфой, уже настоящий. Боггарт, а это был именно он, превратился в Пенси Паркинсон в подвенечном платье. Лже-Пенси успела произнести «Дракопупсик», прежде чем Малфой истребил боггарта Риддикулусом. Помнится, он тогда еще спросил: «Грейнджер, неужели я такой страшный?» А наследующий день он предложил Гермионе свою компанию. Тогда она не придала этому значения, а вот, оказывается, как оно было на самом деле. Впрочем, ее сейчас волновало совсем другое — почему же, почему Малфой так поступил?

— И как вы распределяли дежурства? В карты меня разыгрывали? Или по жребию?

— Да… — Малфой явно не хотел заострять внимание на этом вопросе. — Не важно. А встречаться с тобой я стал потому, что ты мне нравишься. Честно. И очень боялся, что если что-то случится, я могу опоздать. У меня ведь нет следящего комплекта, как у Поттера. Помнишь, тогда, с боггартом? Я еле успел.

Гермиона вспомнила. И снова вздрогнула.

— Спасибо, Драко. Но почему Рон так поступает? И почему я об этом ни чего не знаю?

— Откуда я знаю, почему ваш Уизел такой. В чистокровных семьях это… этому даже не учат. Это просто знают, и все. А гря… тем ребятам, кто из магглов, это объясняют, очень рано, на первом курсе, почему следует поступать именно так. С примерами. Так что этот вопрос обычно даже не обсуждают. Почему ты об этом не знала, я тоже не знаю, спрашивай своих.

Гарри и Джинни возвращались в Хогвартс, держась за руки. Скрывать отношения больше не имело смысла, их уже вычислили. На самом выходе из Хогсмида они столкнулись с Гермионой и Малфоем, которые, почему-то, очень смутились. Гарри отнес это смущение на то, что они испугались, что их рассекретят, а вот Джинни поняла, что дело совсем не в этом, и решила вечером как следует порасспрашивать Гермиону. Вообще-то у Гарри чесались кулаки устроить очередную разборку с Малфоем, но присутствие девушек делало это невозможным, так что пришлось более-менее мирно общаться. И ближе к Хогвартсу Гарри вдруг подумал: «А может, этот Малфой и не такая уж и сволочь? Вон, и разговаривает нормально, и, кстати, Гермиону защитил… Может и правда стоит с ним нормально общаться?» Малфой же, в свою очередь, размышлял так: «А этот Поттер не совсем кретин. С ним, оказывается, можно разговаривать по-человечески. Да и Гермиона с ним дружит, если с ним постоянно цапаться, она расстроится… Может, перестать с ним грызться?»

Правда, возле самого Хогвартса Драко отвали в сторону, как он объяснил, чтобы не плодить лишних слухов, и троица в составе Гарри, Джинни и примкнувшей к ним Гермионы, вошла в Большой Зал. Там они увидели Хагрида, беседующего с Дамблдором. При виде вошедших директор подавился лимонной долькой, которую только что положил себе в рот.

— А… ва… га… ха… — Пытался он что-то сказать.

Хагриду потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, в какой помощи нуждается директор, а когда сообразил, то легонько хлопнул профессора по спине. От этого дружеского хлопка у Дамблдора слетели очки, выскочили вставные зубы, а лимонная долька, виновница торжества, вылетела через нос. Пока он шарил по полу в поисках очков, Джинни подобрала вставные челюсти, улетевшие метра на три.

— Что-то случилось, сэр? — Вежливо поинтересовалась она, протягивая челюсти Дамблдору.

— Нефь-нефь… фсе ф пофяфке… — Прошепелявил тот, схватил свои зубы и бегом бросился в кабинет.

Ребята, как ни в чем не бывало, направились в сторону своей гостиной, и только Хагрид ошалело таращился в сторону скрывшейся в коридоре директорской спины.

Гарри, в сопровождении двух девушек, или наоборот, Гермиона и Джинни, сопровождаемые Гарри, вошли в гостиную Гриффиндора одними из первых. По разным причинам, но более-менее синхронно они направились домой, пока народ еще тусовался в Хогсмиде. И правда, Драко с Гермионой было некуда податься из своего «Темного Угла», ибо в любом другом месте они, без всякого сомнения, стали бы мишенью для всеобщего нездорового внимания, а Гарри и Джинни, после перенесенного стресса, было не до больших прогулок. Они осели возле камина; Гарри и Джинни принялись угощать Гермиону пирожными, каких никогда не бывало на прилавках «Сладкого Королевства» (когда они уходили, хозяйка упаковала кое-что с собой, в дорогу, так сказать).

Гостиная постепенно наполнялась учениками. Подошел Дин с вечно удивленным (по крайней мере, в последние пару месяцев, после того, как Джинни послала его к трем поросятам, а его же за это и ославили) лицом. Вернулась сосредоточенная Кэтти, видимо размышляет о предстоящем матче с Когтевраном. Вошел расстроенный Колин, с болтающимся на шее фотоаппаратом. Сегодня удача отвернулась от него — он не смог сделать ни одного фото своего кумира, Гарри Поттера, и день этот потерян для истории навсегда. Эх, знал бы он, какие кадры упустил… «Поттер и Вольдеморт обсуждают достоинства разных сортов элитного чая.»