Яшка забрал и его.

Он вскарабкался на площадку повыше и справа от себя услышал голоса людей, но Яшке было не до них.

— Пора бы ему вернуться, — говорил профессор.

— Отодрать его надо как следует, — сердито заявил Жук.

— Вот это вы напрасно, Дмитрий Иванович, — возразил Дроздов. — Лучше поищем его.

И он стал кричать:

— Яша!.. Яша!.. Мы здесь!..

Несколько голосов присоединились к нему.

— Яша!..

— Э-й!..

— Яков Иванович!..

Яшка видел, как люди разошлись в разные стороны, но с верхней площадки, смешно вытянув шеи, на него таращили глаза кайры. Поди, сотня их здесь. И Яшка вскарабкался туда, наверх, по выступам на камнях. На небольшой площадке, обращенной к морю, сидела не сотня, а несколько сотен птиц, и над ними, с другой площадки, высовывались головы любопытных кайр.

Яшка стал осторожно подходить к самой ближней, чтобы поймать птицу. Вдруг все птицы задрали головы и тревожно закричали. Мальчик остановился — что такое? Но он только поднял голову и понял всё сразу. Прямо над ним парила большая черпая птица. Бургомистр!

Птицы на карнизах закричали так, будто всех их сейчас собирались зажарить живьем. А те, что сидели на яйцах, растопырив крылья, приподнялись, чтобы защищать своих будущих птенцов.

Яшка, не раздумывая, вскинул ружье и прицелился. Бургомистр был не очень-то близко. Вот его левое крыло оказалось на мушке, потом чайка упала вниз, но мушка снова подобралась под брюхо. Ага, голова…

Яшка нажал на курок… Выстрела он не услышал; отдало только в плечо прикладом. И сразу же что-то громадное с грохотом обрушилось на него.

Он упал и больно ударился о камень головой. Потерял сознание. А когда открыл глаза, то увидел, как птицы с неистовым криком отовсюду бросались в море. Их было так много, что небо едва просвечивало между птичьими крыльями, шум походил на штормовой грохот.

Несколько птиц, падая, ударили Яшку крыльями по груди и лицу.

Он не запомнил, как долго это продолжалось, но когда поднялся, то увидел возле себя профессора Дроздова и штурмана Жука. Их платье было измазано и разодрано так, будто провели они ночь в курятнике и над ними ночевали куры со всего света.

Кайры уже успокоились и занялись своим обычным делом. Одни летали в воздухе и выкрикивали: «Ар-рр», а другие сидели на яйцах, вертели головами и тоже кричали: «Ар-рр».

Жук поднял ружье и осмотрел его. Александр Николаевич ощупывал свой бок и правое плечо.

— Ты цел? — спросил профессор у Яшки.

Но Яшка еще не пришел в себя как следует. Да и что мог он сказать? Профессор попросил штурмана передать другим его спутникам, что всё обошлось благополучно, а сам сел возле Яшки и долго молчал. Яшка готов был спрыгнуть в море вместе с кайрами, только чтобы профессор перестал молчать.

— Тебя кто учил стрелять? — спросил Дроздов.

— Батя.

— Да, — громко вздохнул профессор, — по выстрелу видно, что учил тебя стрелять Иван Кондратьевич Кубас. Отличный выстрел. Видел я, как упал тот бургомистр; прямо в голову ты его. Но как я тобой недоволен! — Александр Николаевич смотрел куда-то вдаль через яшкино плечо. — Очень недоволен. Я ведь тебя предупреждал: на «птичьих базарах» стрелять нельзя. Ты вспугнул всех кайр, а им, чтобы взлететь, надо броситься в воду, и только рикошетом от воды они могут подняться в воздух. Ты видел, сколько их бросилось? Они могли увлечь за собой нас.

Яшке было стыдно. Кроме того, у него очень болела поясница и хотелось почесать ушибленное место.

— Простите, — сказал он профессору, — я больше никогда не буду.

— Хорошо, посмотрим, — ответил на это Александр Николаевич и поднялся. — Идем, пора.

Молча они дошли до лагеря. И здесь Яшка увидел, что он натворил. Люди все грязные, исцарапанные, а имущества экспедиции прямо не узнать было, до того всё испачкалось во время птичьего переполоха.

Расставаясь здесь на острове, люди обнимались не так крепко и энергично, как на палубе «Большевика». Все устали. А когда пароходские собрались обратно к катеру, их пошли провожать Дроздов и еще два человека. Профессор для чего-то взял ведро и повел всех не по тропинке, а по выступам карнизов на виду у любопытных кайр.