— Дело в том, сир, что этот молодой человек хотел вас убить. Разве вы не видели?

— Я никогда не вижу подобных вещей, сударь. Или я нужен Франции — тогда моя миссия и есть моя броня; или я ей не нужен — в таком случае мной располагает Бог.

Затем, не думая больше об убийце, которого Рапп передал в руки жандармов, он вошел в каре так же спокойно, как и в тот день, когда пуля продырявила его шляпу в Абенсберге, а в Регенсбурге его ранило пулей в ногу.

Но совсем тихо он сказал Бертье:

— Господин фон Бубна знает этого молодого человека.

— Откуда вам это известно, сир?

— Увидев его, он произнес его имя.

— И этого молодого человека зовут…

— … Штапс.

Два часа спустя после окончания парада и отъезда г-на фон Бубна Наполеон вернулся в тот же павильон, где мы его уже видели утром.

На этот раз он был не один; бок о бок с ним прогуливался человек лет пятидесяти, с быстрым и умным взглядом. Этот человек был одет во все черное и непринужденно разговаривал с Наполеоном.

Это был его врач Корвизар.

— Знаете, сир, я сильно испугался, когда за мной прислали от вашего имени, — говорил знаменитый доктор. — Распространился слух о попытке вас убить, и я боялся, что вы ранены.

— Спасибо, что вы не замедлили так быстро прийти, мой дорогой доктор. Как видите, со мной ничего не случилось, и я послал за вами не для себя.

— Для кого же тогда?

— Для моего убийцы.

— Значит, он был ранен в этой сумятице или попытался покончить с собой?

— Что касается ранения, то мне кажется, наоборот, было проявлено максимум внимания, чтобы он не получил ни одной царапины, и я не слышал, чтобы он пытался покончить с собой.

— Так что же случилось, сир, почему вы послали за мной?

— Господин фон Бубна, который вчера случайно ехал вместе с этим молодым человеком и даже одолжил ему лошадь на последнем этапе пути, рассказал мне о нем кое-что, и он меня заинтересовал.

— Вы заинтересовались вашим убийцей?

— Почему бы и нет? Я ценю настойчивость, мой дорогой Корвизар, а у меня есть основание думать, что господин Фридрих Штапс обладает этим достоинством. Я хотел бы знать, является эта настойчивость у него добродетелью или навязчивой идеей, патриот он или сумасшедший. Вы возьметесь это распознать?

— Попытаюсь, сир.

— Там замешана довольно интересная история с женщиной, насколько я мог понять, но нас это не касается.

— Короче говоря, — начал снова Корвизар, — ваше величество ищет предлог, чтобы его спасти?

— Возможно, — ответил Наполеон.

— Ну что ж, посмотрим, сир, — сказал Корвизар, — велите его ввести, мы его обследуем.

Наполеон позвал Раппа и спросил у него, выполнены ли его приказания.

— Да, сир, — ответил генерал.

— В таком случае введите арестованного.

Рапп вышел, и минуту спустя появился молодой человек между двумя жандармами; большие пальцы его были скованы наручниками.

Рапп вошел следом.

— Снимите наручники с молодого человека, — сказал Наполеон.

Приказание было выполнено.

Император обратился к Раппу:

— Оставьте его со мной и Корвизаром.

Генерал был в нерешительности, и Наполеон нахмурился, как Юпитер Олимпиец.

Рапп пропустил впереди себя обоих жандармов, бросил последний взгляд на тех трех человек, которых он оставлял, и вышел с твердым решением не снимать руку с сабли и не отрывать уха от двери.

Император сидел у конца овального стола. Корвизар стоял рядом с ним.

— Вы говорите по-французски? — спросил император Штапса.

— Немного, — ответил тот.

— Вы хотите отвечать через переводчика или попытаетесь отвечать сами?

— Я предпочитаю отвечать сам.

— Ваше имя — Фридрих Штапс?

— Да.

— Откуда вы?

— Из Эрфурта.

— Как давно вы в Вене?

— Со вчерашнего дня.

— С какой целью вы сюда приехали?

— С целью попросить у вас мира и доказать, что он необходим.

— Вы полагаете, что я стал бы слушать человека, не облеченного миссией?