Проведя с ним совсем немного времени, считая случайным попутчиком, теперь я был растерян. Что-то неправильное было в его отсутствии, и никак не получалось поверить и окончательно уяснить, что Костя погиб.

Некоторое время я растерянно слонялся по лагерю — на меня посматривали с сочувствием, но с разговорами не лезли — да оно и к лучшему было.

Окружающие меня раздражали, их хотелось проклинать, обругать, выплеснув свою злость и обиду — будто повинны находившиеся в лагере люди в Костиной смерти. Конечно, это было не так, да и сам я в немалой степени причастен к случившемуся — Пацифист ведь всех, кто в бункере укрылся, пошел спасать, и меня в том числе. Но поделать со своим настроением ничего не получалось — очень уж тяжело было на душе.

В общем, я и раньше в дорогу отправиться намеревался сразу после Выброса, и теперь находил в этом двойной резон — и до намеченного пункта добраться пораньше, засветло, и побыть в одиночестве, заняв себя привычными действиями — бросать болты, проверять местность детектором, выбирать путь в обход опасных мест. А может, на снорков нарвусь или псевдоплотей — тогда уж не до дум моих невеселых станет враз.

Благополучно добравшись до невысокого холма, возвышавшегося над унылыми видами болот, я стал оглядывать местность, намечая свой путь. Сначала вниз, к зарослям камышей, затем мимо полузатопленного остова автобуса, заброшенного на край болота неведомой силой, потом перейти по толстому, кривому бревну на маленький островок. Ни в бинокль, ни простым, невооруженным оптикой глазом, серьезных опасностей мне разглядеть не удалось. Некоторое время я еще постоял, слушая свист ветра и шуршание камышей, более прислушиваясь к собственным ощущениям, чем к реальным звукам.

Нет, ничто во мне не противилось этому пути, не было внутреннего ожидания опасности, и я стал осторожно спускаться вниз по тропинке, сбегающей с холма. Почва тут была довольно мягкая — песок с глиной, притом влажная, так что приходилось осторожничать, выверяя каждый свой шаг. Половину пути до края болота я проделал успешно, а перешагивая подозрительный участок, поросший высокой травой, поскользнулся. Чтобы не упасть, пришлось стремительно перебирать ногами, сбегая вниз. Собственный вес и немаленький рюкзак, висевший за плечами, придали ускорение, и остаток пути, серьезно отклоняясь от намеченного направления, я промчался на приличной скорости, влетев в поросли камышей в самом низу.

Остановился я аккурат между двух псевдоплотей, как раз собравшихся позавтракать. На завтрак у них предполагались останки какого-то бедолаги, давно превратившегося в малопонятную кучу костей и рванья. Свиноподобные мутанты уставились на меня со странным выражением — не столько агрессивным, сколько возмущенным. Оно и понятно — я влетел между ними в очень не подходящий момент, и, пожалуй, больше всего хотел извиниться за прерванную трапезу и убраться подобру-поздорову. При этом я понимал — кинувшись на меня с двух сторон, плоти шансов на победу в поединке для меня не оставят. Я тихонько, по миллиметру стал передвигать автомат, висевший на ремне стволом вниз, а с предохранителя он был снят, и патрон в стволе — но мне категорически не хотелось стрелять.

Казалось, что Пацифист стоит у меня за спиной, и осуждающе качает головой — мол, помешал свинкам поесть нормально, так еще и убивать готовишься, а за что? Ощущение присутствия погибшего напарника было таким реальным, таким явным, что хотелось обернуться, что-то ответить…..

Момент для анализа правдоподобности ощущений, явлений призраков и всякого такого был неподходящий, и, стараясь не отвлекаться, я осторожно попятился назад, не спуская с плотей глаз, — мало-помалу, маленькими шажками, стараясь не звякнуть снаряжением, не хрустнуть сухим стеблем, чтобы не нарушить хрупкое равновесие тишины, которое вот-вот может взорваться стрельбой, яростью и кровью. Когда я отошел шагов на десять, одна из плотей хрюкнула как-то недовольно-ворчаще, словно пробурчала — иди, иди, куда шел, — и снова уткнулась мордой в человеческие останки. Я сделал еще шаг назад, выйдя из камышей, чьи стебли сомкнулись передо мной, закрыв занавес обычного представления Зоны — мутанты пожирают падаль. Быстро пройдя несколько метров, оглянулся — никто за мной не гнался, не нападал. Я был совершенно один посреди бескрайних пустошей болот, где редкие островки выдавались из темной, стоялой воды. Костя?…Да нет, просто почудилось, это все нервы, не может быть.

Стерев со лба выступившие на нем крупные, холодные капли пота, я перекинул за плечо автомат, поправив ремень, и зашагал на север, загоняя вглубь сознания странные мысли и образы, крутившиеся в голове. Очередной эпизод здешней странной жизни, полной неразгаданных загадок и тайн, остался позади.

Пора было приступать к выполнению основной части задания, полученного от Медведя. Он был моим напарником в первые мои дни пребывания в Зоне, а теперь стал не то наставником, не то куратором, в этом мне еще предстояло разобраться. Но это уже совсем другая история.

Сергей «Ssereys» Семенов

Август 20…9 года

P.S. Благодарю за помощь в написании, правке и доработке рассказа моих добрых друзей по Б.Л.И.К. у, а также, авторитетных товарищей, членов «Дискуссионного Клуба» портала «Литсталкер». Огромное вам всем спасибо!

Ночь выдалась на редкость тихая. Не было слышно привычного эха отдаленных выстрелов, никакая тварь не выла вдали на хмурое, зловещее небо, не шуршали тушканы в кустах и даже ночной ветер, гоняющий по Зоне унылые листовки Гринписа, затих, набираясь сил перед послезавтрашним Выбросом.

Наверно, Корень сказал бы, что такая тишина не к добру и посоветовал глядеть в оба. Но Таксу не требовались ценные советы старшего группы, который дрых у костра, широко открыв рот, окаймленный пышными рыжими усами и спутанной, неухоженной бородой в отблесках костра смахивающей на щупальца кровососа. Рядом с Корнем давили щеки еще двое ветеранов, любящих давать ЦУ молодому сталкеру и по поводу, и без такового.