Он помедлил, наблюдая за ее лицом, давая ей возможность осознать сказанное.

Ее губы приоткрылись. Дыхание стало учащенным. Она не могла отвести от него взгляда. Его глаза и голос завораживали, ей казалось, будто он обхватил ладонями ее лицо. И когда он произнес эти слова, в ее душе словно прозвучало дальнее эхо, похожее на давно забытый сон, и все ее чувства пробудились.

Она вспомнила о Марсе, готовившемся «ублажить», как он выразился, Венеру на картине Веронезе.

Ей следовало бы остановить его.

— И что же дальше? — прошептала она.

— Этот поцелуй заставит вас сражаться за контроль над вашими эмоциями и волей. Вы захотите делать такое, о чем прежде и помыслить не могли, но в тот момент все эти поступки станут совершенно естественными. И он возвестит или по крайней мере пообещает самое невероятное физическое наслаждение, которое вы когда-либо познали, и неважно, будет ли это обещание выполнено. Воспоминание об этом поцелуе, — герцог сделал эффектную паузу, — будет преследовать вас всю жизнь.

Женевьева молчала, словно в ожидании последних нот этой яростной нестройной симфонии.

«Самое невероятное физическое наслаждение…»

Эхо этих слов звучало у нее в душе. Как будто ее тело хранило древнюю память о них, а теперь, вспомнив, страстно желало познать.

Ей надо было уйти и не оглянуться.

— Ну а у вас был такой поцелуй? Или вы только о нем мечтаете?

Ее голос звучал тихо и глуховато.

Герцог мгновение не отвечал, а потом улыбнулся слабой довольной улыбкой.

У Женевьевы сложилось странное впечатление, будто она прошла испытание и снова удивила его.

— Предоставлю это вашему воображению, мисс Эверси. Я лелею свои тайны.

Она хмыкнула, но, несомненно, была потрясена.

Гарри с усилием пытался удержать крикетную клюшку в ладони. Странно, как весь его вид не вязался с этой беседой.

«Знает ли Гарри о таких поцелуях? Приходят ли ему в голову подобные мысли? Понимает ли он, что сделало со мной одно лишь легкое прикосновение его губ к моей руке? Понимает ли, какие мечты оно породило? Неужели другие женщины тоже думают об этом? Поцеловал бы настоящий мужчина мои губы?»

Женевьеве снова захотелось коснуться своих губ и попытаться представить.

Она вцепилась в траву, потому что ей хотелось ощущать под собой твердую почву. Она была ошеломлена и смущена еще более, чем вчера. Казалось, вокруг нее колыхалось море и ее только что бросили в волны чувственного познания, которое никогда не коснется ее, если Гарри женится на Миллисент.

Проклятый герцог! Женевьева была очень умна, но он дал ей ясно понять, что она ничего не знает.

— Он дал вам обещание после поцелуя, мисс Эверси?

Никогда она не привыкнет к его насмешливому тону, каким он говорил о том поцелуе.

Женевьева промолчала.

Герцог принял ее молчание за утвердительный ответ.

— Вы помолвлены? Он отказался от своего обещания? — поспешно спросил он.

Его голос был напряжен, как будто он собирался устроить Гарри трепку, если это правда.

— Не совсем. Просто мне так казалось. Мы были близки так давно, и у меня не было причины сомневаться, по крайней мере до вчерашнего дня…

— А теперь он собирается сделать предложение вашей дорогой подруге Миллисент?

Герцог мог бы с тем же успехом вонзить в нее стрелу. Именно такое чувство испытала Женевьева, услышав эти слова от другого человека.

Она прикрыла глаза рукой и судорожно вздохнула:

— Да, он мне сказал.

И Женевьева смело посмотрела в глаза герцогу.

Он казался чуть удивленным, недоуменно покачал горловой, но она не знала, относится ли это к Гарри или к ней.

— Он когда-нибудь присылал вам цветы?

— Однажды он подарил мне букет полевых цветов, — мрачно призналась Женевьева.

Судя по вновь приподнявшимся бровям герцога, он счел это признание забавным.

— А ее он целовал? Присылал ли ей цветы?

Снова эта боль!

— Не знаю. Она мне не говорила, и он тоже. Обычно мы с Миллисент все друг другу рассказываем. И я думала, что и Гарри рассказывает мне обо всем.

— Если вы не признались Миллисент в ваших чувствах к лорду Осборну, значит, вы не все ей рассказывали, не так ли?

Обычно все считали Женевьеву умной, но в тот миг она чувствовала себя совершенной дурочкой. Герцог был прав. Она и подумать не могла, чтобы Гарри питал нежные чувства к Миллисент, она была уверена, что они все друзья.