Возможно, если Женевьева позволит Гарри сделать предложение Миллисент, то ее ожидает та же участь. Она превратится в Оливию, будет вести тихую жизнь, все ее чувства словно присыплет слоем пепла, как сгоревшие руины.

Она снова задумчиво перевела взгляд на Гарри, но теперь его заслонила Миллисент. Она шла к ним бодрой, грациозной походкой, вытянув перед собой передник, ее шляпка соскочила и болталась на лентах на спине.

Когда Миллисент уселась рядом, Женевьева тут же протянула руку и поправила шляпку.

— Спасибо, — рассеянно ответила Миллисент, словно это происходило уже много раз, а так и было на самом деле, потому что ее шляпка вечно соскальзывала, ведь она так часто и много смеялась. И тогда Женевьева помогала ей распутать ленты и снова аккуратно завязать их под подбородком, чтобы защититься от солнца.

Герцог наблюдал за ними. Наблюдал за Женевьевой. Он сидел совершенно неподвижно, и выражение на его лице привело ее в замешательство. В нем было почти какое-то томление, но эта мысль тут же показалась Женевьеве нелепой. Через мгновение он отвернулся, прикрыл глаза рукой и принялся хладнокровно разглядывать владения Эверси. Возможно, он прикидывал, через какое время к его владениям прибавится эта земля.

Эверси и Редмонды владели большей частью Суссекса.

Какие мысли, кроме измены невесты, мучили герцога? Неужели никто здесь не знает покоя?

Эта мысль внезапно развеселила Женевьеву. Гарри был как на иголках в ожидании разговора с Миллисент, Йен боялся непредсказуемого герцога и пытался это скрыть, Оливия вела себя как обычно, страдая по Лайону и вынашивая планы спасти мир, а она сама медленно умирала от разбитого сердца и ожидала, когда рухнет ее последняя надежда. А теперь еще и герцог принялся ее мучить.

Только Миллисент ничего не знала и была счастлива, как и всегда.

Снова Женевьева позавидовала этому свойству ее характера. Как, должно быть, хорошо быть такой наивной и легкомысленной! Когда ты полностью доволен окружающим миром, нет необходимости думать. Предаваясь размышлениям, можно увидеть то, чего не хотелось бы видеть, будь то дождевые черви в развороченной плугом земле или клочья пыли под кроватью.

Миллисент указала на ромашки в своем переднике:

— Я подумала, почему бы нам не сплести венки для волос. У меня в кармане есть иголки и нитки. Не думаю, что вы захотите нам помочь, лорд Монкрифф?

Герцог поспешно схватил пальто, надел шляпу и так порывисто вскочил на ноги, что можно было подумать, будто Миллисент бросила ему на колени скорпиона.

— Я предпочту предоставить шитье дамам. Удел мужчин — крикетные удары.

Он подмигнул Женевьеве — надо же, подмигнул, — поклонился, дотронулся до шляпы и отправился к Йену и Гарри.

Женевьева смотрела ему вслед. Он был высокий и худощавый, с угловатыми плечами под элегантным сюртуком, шаги длинные и четкие. На небе не было видно ни облачка, зеленая трава сверкала на солнце, и фигура герцога восклицательным знаком выделялась на фоне пейзажа.

Женевьева видела, как обычно улыбчивый Гарри пытался сохранить дружелюбие при приближении герцога. На какое-то мгновение его лицо омрачили раздумья, Женевьева никогда не видела его таким суровым. Ей стало его жаль. Ей хотелось, чтобы мир всегда оправдывал ожидания Гарри.

И в то же время в ее сердце, несмотря ни на что, разгорелся огонек надежды.

— Я решила, это отпугнет Монкриффа.

Довольная собой, Миллисент расстелила на траве шаль и удобно расположилась на ней.

Женевьева рассмеялась, но смех был нерадостным. Миллисент по-прежнему казалась ей другой, незнакомой, в чем-то превосходящей ее, поскольку Гарри решил, что именно она достойна стать его женой.

— Ты действительно пыталась отпугнуть его, Милл?

— Тебе ведь не очень-то приятно находиться в обществе угрюмого опасного герцога, верно? Конечно, нет. Вчера он был ужасно груб, ушел, не говоря ни слова. Тебе надо быть со мной, Гарри и Оливией.

Женевьева привыкла всем делиться с Миллисент. Но за последние несколько дней и даже минут она много узнала о стратегии благодаря герцогу.

— Я и так все время с тобой и Гарри, — ответила она.

Эти слова дались ей нелегко. «С тобой и Гарри». Гарри и Миллисент. Миллисент и Гарри. Как их будут называть люди, когда они поженятся? Чье имя будет первым? Связанные навечно…

Ее имя больше никогда не будет упоминаться вместе с ними.

Внезапно Женевьеву вновь охватили ужас, боль и недоумение. Она замолчала.

Видимо, молчание затянулось, потому что Миллисент удивленно раскрыла рот!

— Только не говори, будто ты не видишь, что этот человек за тобой ухаживает.