Рид глядел на Уайклиффа с изумлением.

— Ого, тогда все указывает на Гича! Вот это поворот! Не зря его имя сразу замелькало… Правда, в то время он только-только женился на Кэтрин, но ходили слухи, будто он несколько раз ездил с Джессикой по разным барам, подальше от дома, чтобы их никто не застукал. Сплетничали даже, что они с Джонни подрались из-за девки. Во всяком случае, тогда было установлено, что «лендровер» Эйба Гича делал тогда за ночь по многу миль, но ведь это не улика… — Рид до красноты потер подбородок. — Ну, сэр, что будем делать? Есть перспектива снова открыть то старое дело? Мне не нравятся «висяки», даже если дело «висит» много лет…

Уайклифф встал и подошел к окну. Пару минут он простоял, наблюдая за суетливым потоком машин по шоссейной развязке. Словно беготня в муравейнике…

— В настоящий момент Гич больше интересует меня как подозреваемый в преднамеренном убийстве.

— Ну да, понятно, — кивнул Рид. — Если она начала ему угрожать…

— Я хочу тебя попросить, чтобы ты подергал этого Джонни Глинна. Порасспросил бы его насчет той аварии. Скажи ему, что он больше не под подозрением, но намекни, что расследование может быть возобновлено, и посмотри, что получится. Ни в коем случае не упоминай, что этот интерес связан с недавним убийством. И помни, что эти его показания можно расценивать только как слухи. В суде они фигурировать не могут. Понимаешь?

— Ну что ж, нормально! — сказал Рид — Примерно так и я думал сделать.

Когда Уайклифф вернулся в свой временный кабинет, Винтера уже привезли в полицейской машине. Выглядел он как оживший мертвец.

В малюсенькой каморке, выделенной для допросов, было чертовски тесно — по одну сторону стола сидели Уайклифф с Керси, по другую — Винтер. На столе между ними стоял диктофон, а на стене мрачный плакат демонстративно перечислял права граждан, подвергнутых допросу в полиции. Стенные часы отбивали секунды.

Уайклифф чувствовал жалость к этому человеку и постарался говорить ободряюще:

— В этой беседе, мистер Винтер, мы просто хотели бы прояснить некоторые обстоятельства, которые всплыли со времени нашего первого разговора. Вот и все. Не придавайте этому разговору большого значения.

Керси включил диктофон и проговорил: «Опрос свидетеля начат в 16–04. Присутствуют: старший суперинтендант Уайклифф и детектив-инспектор Керси. По вашему желанию беседа может быть отложена и затем состояться в присутствии вашего адвоката».

— Я не чувствую особой нужды в адвокате, — сказал Винтер.

В комнату проникал наружный шум — гудение автомашин по узкой улочке, отдаленные разговоры прохожих, вскрики чаек, планирующих невысоко над прибрежной деревенькой…

Уайклифф предоставил Керси начинать допрос.

— В прошлый раз вы не объяснили подробно, как и почему вы оставили вашу преподавательскую работу.

Некоторое время Винтер затравленно переводил взгляд с Керси на Уайклиффа и обратно, после чего выдавил:

— Вы же и сами все выяснили. Я так и подумал — вы сами наведете справки…

— Вас уволили после того, как вскрылись ваши ухаживания за студенткой?

— Официально я не был уволен, мне просто позволили подать в отставку, чтобы у меня сохранилось право на пенсию.

Странно было слушать этого человека. На нем была та же заляпанная рабочая роба землистого цвета, которую он всегда носил на ферме, а то же время изъяснялся он очень книжно, литературно. Любопытно. Ведь его предупредили о намеченном допросе заблаговременно, и он вполне мог бы успеть переодеться. Но он решил предстать перед полицией в таком сугубо крестьянском облике…

— Может быть, по натуре вы человек, склонный к насилию?

— Никоим образом. Видите ли, в данном случае я стал просто жертвой шантажа со стороны весьма наглой и неприятной молодой особы…

Вмешался Уайклифф:

— Дело в том, что сейчас нас интересуют прежде всего ваши отношения с Джессикой Добелл.

Винтер глядел вниз, на свои сцепленные руки, костлявые, сложенные замком на столе.

— Я на нее работал, — глухо ответил он.

— Но ведь у вас были с ней сексуальные отношения, — заметил Керси.

Руки Винтера сжались крепче.

— Мне тут нечем хвастаться…

— Это что, еще одна женщина решила вас пошантажировать?

Винтер беспокойно заерзал на стуле.

— Нет. Просто Джессика была очень сексуальна, ну и… Ну и я не монах.

— Известно ли было вашей жене об этой связи?

— Нет.

Керси заговорил понимающе, даже сочувственно, житейским тоном:

— Да, трудновато вам пришлось, а? Все втроем — в одном доме…

Винтер мучительно пытался объяснить ситуацию, которую никогда раньше не рисковал, вероятно, как-то облечь в слова — даже наедине с собой…