Стоявший на воротах охранник в вороненой кольчуге, надетой поверх кожаной куртки (ему было явно жарко, но он старался не подавать вида), сообщил, что его светлость Анджелин Мас сейчас в ратуше, работает с бумагами. Отлично. Значит, не придется носиться по городу и можно решить все неприятные вопросы сразу.

Внутри царили приятные после летней жары прохлада и полумрак. От каменных стен веяло свежестью. Шаги гулко отдавались под мрачными старинными сводами. Под ногами лежали старые вытертые плиты пола.

Широкая каменная лестница, покрытая старым ковром, вела на второй этаж. Тут веяния времени ощущались сильнее — полы оказались деревянными, а стены были обшиты шпалерами.

Градоправитель сидел в просторном кабинете за массивным письменным столом, бегло просматривал какие-то бумаги. Кроме пары сундуков, двух высоких, под потолок, стеллажей с книгами и гроссбухами, кресла для посетителей и лавок у входа мебели не имелось. Отсутствовал даже камин, так что зимой тут было, наверное, прохладно.

Взгляд невольно зацепился за витражи на окнах — коленопреклоненные рыцари в старинных одеждах словно нависали перед рабочим столом градоправителя, который оказался как раз между ними. Случайно или нарочно, но взоры изображений были устремлены в одну точку — на сидевшего человека.

Я даже вздрогнул, услышав его голос:

— Ну?

— Что? Простите, задумался…

— Вы вошли и застыли, хлопаете глазами. Что случилось?

Резкий, холодный голос, в котором явственно слышалась неприязнь, вернул мне способность рассуждать и подхлестнул к действиям.

— Ваша светлость, я пришел написать заявление…

— Может быть, сделать заявление? — Градоправитель отложил бумаги, которые держал в руках.

— Нет. Написать. — Чеканным шагом подошел и встал перед столом. — Я пришел, чтобы написать заявление об уходе.

— Что?

— Я хочу уволиться и уехать отсюда.

— Почему? — Он смотрел снизу вверх, не шевелясь и, кажется, даже не моргая. От этого пристального взгляда становилось жутко.

— Понимаете, ваша светлость, я понял, что… ну… в общем… я ошибся. Профессия некроманта не для меня. Я… считаю, что не обладаю всеми нужными качествами для того, чтобы… ну… выполнять свои обязанности… И лучше уж сделать это сразу, чем… ну… потом, когда… э-э… пока не поздно…

Под его пристальным взглядом я смешался окончательно и замолк.

— То есть вы признаете, что допустили ошибку пять лет назад, когда выбирали профессию?

— Да! — выдохнул, чувствуя облегчение от того, что самое главное сказали за меня. — И сейчас я считаю себя не…

— Непригодным к дальнейшему прохождению службы?

— Ну… да! Сами понимаете — то, как я повел себя вчера на жальнике…

— Понимаю. — Градоправитель наконец-то опустил взгляд и снова взялся за бумаги. — Вы хотите сказать, что вчера повели себя, как дурак?

Наверное, я покраснел — во всяком случае, ушам внезапно стало горячо.

— Да…

— Не нужно большой смелости, чтобы признать это. Вы на самом деле хотите уехать?

— Да, пока не поздно.

— Понятно. — Градоправитель некоторое время копался в бумагах. — Но проблема в том, что я не могу вас отпустить…

— Что? — Голос сорвался на визг. — Как это?

Анджелин Мас болезненно поморщился:

— Где вас учили перебивать собеседника? Я не договорил… Я не могу вас отпустить, так как я вас не нанимал! Нанимал вас город, соответствующее распоряжение было подписало ее светлостью леди Лавиной Байт, так что пока прошение пройдет по всем инстанциям… Кроме того, по закону вы должны отработать еще полтора месяца! Раньше этого срока вас никто не отпустит. Отработайте — и можете быть свободны. А мы тем временем подыщем вам замену.

Я посмотрел на окно. Взгляд рыцаря на витраже упирался в затылок градоправителя.

— Хорошо.

— Тогда пишите свое заявление! — В мою сторону полетел чистый лист бумаги.

Пока я, умостившись бочком в кресле, торопливо царапал нужные слова, Анджелин Мас встал и отвернулся к окну. Вся его мощная фигура излучала презрение, и в глубине души мне хотелось с ним согласиться. Я ведь бежал, как трус, испугавшись трудностей. Или все-таки трезво оценивал ситуацию и понимал, что могу не выдержать более серьезного испытания и подвести в трудный момент?

Так или иначе, но дело было сделано.

Мэтр Куббик отнесся к моему демаршу подозрительно спокойно, презрением не облил, не кричал и не ругался. Лишь философски пожал плечами — мол, каждому свое.

Вот только совесть среагировала своеобразно. Мне начали сниться кошмары — как мэтра Куббика, госпожу Гражину и еще каких-то людей рвут на части, а я стою и смотрю. Неудивительно, что, когда ночью на третьи сутки нас разбудил громкий стук в дверь, я скатился с постели с воплем ужаса.

За все время, которое прожил тут, нас еще не поднимали посреди ночи. Судя по положению луны, только что миновала полночь — самая пора для всяческой нежити и нечисти.