И снова, представьте, накаркал, как и тогда Филимону Дудочкину.

Виною всему оказался Яшка Подпругин. Тот самый Подпругин, который, в отличие от Павла Корытова, так и остался Яшкой.

Яшка Подпругин варил самогон. И для себя, и для тайной продажи. Дважды его штрафовали и, казалось, добились успеха. Притих на время Яшка Подпругин. Но прошло недолгое время, и заметили снова люди, что винный запашок постоянно идет от Яшки. Значит, гонит по-прежнему он самогон. Но сколько раз ни заходили к нему в избу, никаких примет самогоноварения.

И вот однажды дядя Гриша, во время одной из грибных прогулок, блуждая по дальнему лесу и спустившись осторожно в лощину, заметил маленькую землянку. Труба торчит над землянкой. Из трубы подымается дым. Заинтересовался дядя Гриша, подошел к двери, заглянул внутрь. Видит: сидит в землянке Яшка Подпругин, а перед ним аппарат для самогоноварения.

Перепугался Подпругин, увидя дядю Гришу, а затем расплылся в улыбке:

— Заходи, заходи, Григорий Данилович. Заходи — гостем любезным будешь.

Дядя Гриша зашел. Яшка Подпругин немедля преподнес ему шкалик. Пытался дядя Гриша отказаться, но как-то у него не получилось. Не устоял он против хмельного угощения. Выпил шкалик, второй и третий.

Возвращался дядя Гриша домой с покрасневшим носом и даже песню запел по дороге.

На следующее утро, конечно, о случившемся дядя Гриша посожалел. «Зачем пил, — сокрушался он, — зачем не удержался?» Нужно было бы в селе рассказать о Подпругине, но теперь после угощения делать это было как-то неловко. Дядя Гриша махнул рукой и решил смолчать. Мало того. Еще дважды в лес в гости ходил к Подпругину.

Все тайное рано или поздно становится явным. Так и тут. Недолго продержалась лесная землянка Подпругина неоткрытой.

Привлекли Подпругина к ответу за тайное самогоноварение.

Виновный стал выкручиваться.

— Почему тайное? — заявлял он. — Никакое не тайное. Люди об этом знали.

Стали выяснять, кто знал.

— К примеру, хотя бы Григорий Данилович, — ответил Подпругин.

Вот тут-то и слетел дядя Гриша вторично с Доски почета.

После этой истории правление колхоза вынуждено было внести и еще одну поправку в порядок выдвижения кандидатов на Доску почета. Мало того, чтобы человек выработал предусмотренную норму трудодней. Мало того, чтобы качество работы было отличным: будет учитываться также и то, как ведет себя в жизни тот или иной член артели.

Дела в Березках заметно сдвигались всё к лучшему и к лучшему. Особенно хорошо они обстояли у Нютки на ферме. И с надоем коров, и с ростом молодняка.

Осенью пошли слухи, что лучших животноводов будут представлять к награждению орденами и медалями.

Слухи скоро подтвердились. Не только Березки, но и весь район, и вся область шли успешно по сдаче государству мяса и молочных продуктов. Поэтому животноводов и решили отметить.

От Березок к наградам были представлены Нютка, зоотехник, тетка Марья и еще шесть человек. Награждение по области было массовым.

Дед Опенкин пронюхал и тоже предъявил свои права на награду.

Дело в том, что последние два года дед увлекся разведением в Березках, как он сам говорил, «индейской птицы», то есть индюков и индюшек, и добился успехов достойных. От их распродажи колхоз имел необычайно высокий доход.

— Так награда же животноводам! — объяснил деду Савельев.

— А я что, не животновод? — отвечал дед.

— Индюк — это птица, — сказал Савельев.

— Вот и не птица, — оспаривал дед. — Птица — это курица, утка. А индюк — это животное. Да оно же и по размерам видно.

Конечно, за работу свою дед награды заслуживал. Но ведь действительно не назовешь индюка коровой! А награждали животноводов.

Пытался Степан Петрович уговорить деда, чтобы тот подождал: будут, наверное, и на будущий год награды. И, возможно, как раз за птицу, и вот тогда спора никакого не будет. Он, председатель, первым проголосует за деда.

Но старику, как всегда, не терпелось.

— А вдруг я помру? Нет, пиши меня в этот год!

— Да не дадут тебе награды, — объяснял Савельев. — Не дадут. В районе или в области все равно вычеркнут.

— А вот и дадут, — уверял дед. — Может, другим не дадут, а мне непременно. Разберутся в верхах и присудят.

До того пристал старик и к Савельеву, и к Червонцеву, и к другим членам правления, что те в конце концов не устояли. Внесли деда Опенкина в список как кандидата на медаль.

Далее события развернулись так. Из колхоза списки пошли в район. Из района (дед удержался) в область. В области списки представленных к наградам стали резко сокращать. Особенно по тому району, в котором находились Березки. Район плохо справился с зерновыми. Вот и решили наказать животноводов. Вычеркнули всех до единого. Однако когда дошли до имени деда Опенкина и прочитали, за что дед представлен к награде, то, во-первых, усмехнулись, а во-вторых, решили в списке его оставить. Разведение индюков в той области было редчайшим случаем. Индюки и вывезли деда.