– Священник, который хочет исповедаться, – это, честно говоря, большая редкость.

Знала бы она, в чем состоит моя исповедь. «Ты это делаешь не ради себя», – напомнил я и постарался впредь думать только о Шэе.

– Шэй хочет лично спросить у Джун Пилон, согласна ли она принять его сердце. К сожалению, свидание с ним не входит в ее список неотложных дел. Я же хочу узнать, существует ли какой-либо юридический механизм вмешательства в подобные вопросы.

Мэгги удивленно вскинула бровь.

– Думаешь, будет лучше, если он сам поделится с ней этой информацией? Вряд ли это поможет нашему делу…

– Я понимаю, что ты просто выполняешь свою работу, – сказал я. – Но и я ведь выполняю свою. Возможно, спасение его души не имеет для тебя особой важности, но для меня это первостепенная задача. В данный момент Шэй уверен, что его спасет лишь донорство. Но между милосердием и спасением – огромная разница…

Мэгги положила руки на стол, давая понять, что готова выслушать меня до конца.

– И в чем же она заключается?

– Ну, Джун может простить Шэя. Однако только Бог способен искупить его грехи – и это никак не связано с его внутренними органами. Да, если бы он пожертвовал свое сердце, это был бы прекрасный, самоотверженный поступок, идеально подходящий для завершения земного пути. Но поступок этот не спишет его долгов перед семьями жертв, и Бог не наградит его скаутским значком отличия. Подлинное спасение лежит вне личной ответственности. Спасения не нужно добиваться – ты получаешь его из рук Иисуса.

– То есть, – сказала она, – ты не считаешь его Мессией.

– Не считаю. Как по мне, это довольно опрометчивое суждение…

– Ты ломишься в открытую дверь. Меня воспитывали в иудейской традиции.

Я покраснел.

– Я не хотел…

– Но теперь я атеистка.

Я открыл было рот, но тут же закрыл его.

– Можешь не сомневаться, – продолжала Мэгги, – я последняя поверю в то, что Шэй Борн – это перерожденный Иисус…

– Разумеется, это не так!

– …но не потому, что Мессия не может выбрать тело преступника, – уже мягче договорила она. – Скажу тебе как на духу: в нашей стране к смертной казни приговорены множество невинных людей.

Я не был готов сказать ей, что Шэй Борн виновен и я это знаю наверняка. Что я лично изучал улики, слушал показания и выносил ему приговор.

– Не в этом дело.

– Тогда откуда в тебе эта уверенность, что он не тот, за кого его принимают?

– Потому что, – ответил я, – Господь послал нам лишь одного Сына.

– Ara. И, если мне не изменяет память, он был тридцатитрехлетним плотником, приговоренным к смерти и творящим чудеса направо и налево. Твоя правда. Ничего общего с Шэем Борном.

Я вспомнил все, о чем мне рассказывали Ахмед, доктор Перего и тюремные надзиратели. Так называемые чудеса Шэя Борна совсем не походили на чудеса Иисуса… Или все же походили? Вода обращалась в вино. Толпа насыщалась крохами. Больные исцелялись. Слепые – или, в случае Кэллоуэя, предвзятые – прозревали.

Как и Шэй, Иисус отказывался признавать, что творит чудеса. Как и Шэй, он знал, что скоро умрет. И в Библии сказано, что Иисус должен вернуться. И хотя Новый Завет дает стопроцентную гарантию Второго Пришествия, точных данных там не сыскать: когда, зачем, как?…

– Он не Иисус.

– Ну и славно.

– Он не Иисус, – подчеркнул я.

Мэгги примирительно подняла руки.

– Хорошо, хорошо, я поняла.

– Если бы он был Иисусом… если бы это было Второе Пришествие… повсюду царил бы хаос, разруха, мертвецы воскресали бы, и мы не могли бы сидеть тут и болтать как ни в чем не бывало.

С другой стороны, Библия не исключала возможности, что перед Вторым Пришествием Иисус заглянет на грешную землю проверить, что к чему.

В таком случае, пожалуй, разумно было бы сохранить инкогнито и предстать в облике человека, которого никто и не подумает провозглашать Мессией.

Господи, что это за мысли?! Я тряхнул головой, пытаясь навести в ней порядок.

– Я прошу об одном: позволь ему встретиться с Джун Нилон, прежде чем подавать петицию о донорстве. Я хочу того же, что и ты: чтобы к Шэю прислушались, маленькая девочка спаслась, а институт смертной казни отмер. Я просто хочу убедиться, что если… когда Шэй пожертвует свое сердце, он сделает это из правильных побуждений. А для этого духовное здравие Шэя придется полностью исключить из юридических разбирательств.