Как выяснилось, притворяться гораздо проще, чем надеяться.

За это я и любила своих родителей – за это же я их ненавидела: они все еще верили, что у меня есть шанс. Они лишь хотели, чтобы я была счастлива, и не понимали, как, черт побери, я могу быть счастлива одна. А если уметь читать между строк, это означало, что они считают меня неполноценной, – и я была с ними согласна.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Я устала, – сказала я. – Тебе лучше уйти.

– Мэгги…

Едва он протянул руку, я дернулась как ошпаренная.

– Спокойной ночи.

Я нажимала все кнопки подряд, пока телевизор не погас. Оливер выбрался из-под стола разузнать, в чем дело, и я взяла его на руки. Возможно, именно поэтому я предпочитала компанию кролика: он не давал мне советов, когда я его об этом не просила.

– Ты упустил одну небольшую деталь, – сказала я. – Pikkuah nefesh не распространяется на атеистов.

Отец замер, не успев снять пальто с самой безобразной вешалки на свете. Перекинув пальто через руку, он подошел ко мне.

– Я знаю, что из уст раввина это звучит странно, – сказал он, – но мне всегда было безразлично, во что ты веришь, Мэгс. Главное, чтобы ты верила в себя, как я верю в тебя. – Он погладил Оливера по спине. Наши пальцы на миг соприкоснулись, но я не подняла глаз. – И это не пустословие.

– Папа…

Он приложил палец к губам, приказывая мне молчать, и открыл дверь.

– Надо сказать маме, чтобы она подарила тебе на день рождения новую пижаму, – сказал он, уже занеся ногу над порогом. – У этой дырка прямо на заднице.

В тысяча девятьсот сорок пятом году двое братьев копали землю у утесов египетского города Наг-Хаммади в поисках удобрений. Один из них – Мухаммед Али – наткнулся лопатой на что-то твердое. Это оказался большой глиняный кувшин, прикрытый красным блюдом. Опасаясь, как бы оттуда не выполз джинн, Мухаммед Али не хотел откупоривать кувшин, но любопытство взяло верх: а вдруг там окажется золото? Увы, внутри он обнаружил лишь тринадцать папирусных книг в переплете из кожи газели.

Несколько книг пошли на растопку, но несколько таки попали в руки ученым, изучавшим историю религии. Оказалось, что тексты эти относятся приблизительно к сто сороковому году нашей эры, то есть написаны они были лет на тридцать позже Нового Завета. Дешифровщики нашли в них названия Евангелий, не включенных в Библию, и изречения, включенные в Новый Завет… и вычеркнутые из него. В каких-то текстах Иисус изъяснялся загадками, в каких-то отрицалось Непорочное зачатие и Воскрешение. Книги эти стали известны как гностические Евангелия, и официальная церковь до сих пор не давала им спуску.

Мы проходили гностические Евангелия в семинарии. Точнее, мы узнали, что они суть ересь. И поверьте мне: когда священник дает вам текст и приказывает не верить написанному, читаешь его уже иначе. Может, я просто пробежал текст глазами, решив приберечь дотошный анализ для настоящей Библии. Может, я вообще манкировал им и соврал преподавателю, будто сделал домашнее задание. Словом, каким бы ни было мое оправдание, в ту ночь, когда я открыл книгу Джоэла Блума, строки ее показались мне абсолютно незнакомыми. И хотя я планировал прочесть лишь предисловие ученого, составившего этот сборник (звали его Йен Флетчер), страницы переворачивались сами собой, словно я глотал новый роман Стивена Кинга, а не коллекцию древних Евангелий. Закладка лежала на Евангелии от Фомы, который в Библии, насколько я помнил, предстает не в лучшем свете. Он не верит, что Лазарь воскреснет. Когда Иисус велит апостолам следовать за Ним, Фома отмечает, что они не знают, куда идти. А когда Иисус воскресает после распятия, Фома даже не приходит туда – и отказывается верить, пока лично не касается ран. Он – безбожие во плоти, от него пошло выражение «Фома неверующий».

Но вверху страницы я прочел:

«Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал близнец Дидим Иуда Фома».

Близнец? С каких это пор у Иисуса есть близнец?

Оставшееся Евангелие, в отличие от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, состояло не из пересказа жизни Иисуса, а из подобранных Иисусовых цитат. Каждая начиналась со слов: «Иисус сказал». Отдельные строки совпадали с библейскими, но многие я видел впервые, и они напоминали мне скорее логические задачки, чем священное писание:

«Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе, умертвит вас».

Я перечитал строки дважды и потер лоб. У меня закралось подозрение, что я где-то уже слышал эти слова…

И тут я понял где.

Шэй произнес их, когда мы впервые встретились. Когда он объяснял мне, зачем хочет отдать свое сердце Клэр Нил он.

Я продолжил внимательно читать, и в ушах у меня звучал голос Шэя:

«И те, которые мертвы, не живы, и те, которые живы, не умрут». «Мы пришли от света».