Шрифт:
Правда, начальство попалось не свирепое. В ротные командиры тылополченцев, как правило, попадали стопроцентные неудачники и служебные тихоходы, пившие так, что служба в обычной строевой части оказывалась для них закрытой. Комроты Степанов был как раз из таких: систематически пьянствовал на пару с десятником Седченко, на производстве не показывался по целым шестидневкам, за качеством работ не следил, а срывы работы, по выражению Ивана Кожевникова, «…объяснял атмосферным влиянием погоды» [96] . Тяжесть подневольного труда и попустительство вечно пьяного командира в совокупности приводили к тому, что работа выполнялась халтурно. Вырытые траншеи осыпались, заложенные фундаменты шатались, на месте дверей выкладывались окна, а на месте окон появлялись двери, работу приходилось переделывать снова и снова. Знали бы тогда тылополченцы 61 отдельного батальона о том, с какой легкостью все эти шалости и отлынивание от работы под пером оперуполномоченного НКВД могут превратиться в злонамеренное вредительство…
96
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 232.
Не прошло и года, как их положение изменилось к лучшему. Во многом этому виной то, что сплошь грамотные, развитые, активные «поповичи» выгодно выделялись на общем фоне набранных с бору по сосенке тылополченцев. Из показаний Кожевникова, подтверждаемых другими свидетельствами, мы узнаем, что в 1936 году Гуляев и Лебедев взяли в свои руки ведение всей культмассовой работы и стенную печать в батальоне. Гуляев организовал драмкружок, неоднократно премировался как активный общественник, часто получал увольнительные. Да и трудился он давно не на стройке, а кладовщиком на продуктовом складе. Юферов работал заведующим столовой. Примкнувший к их группе Николай Теплов служил писарем штаба батальона. Всякий, кто хоть недолго побыл солдатом, поймет, что наши герои выбились в казарменную аристократию.
Жить стало веселей.
«Пользуясь отсутствием контроля, остатки хлеба и масла на складе беспощадно растаскивались. Юферов, Лебедев и др. кормили лошадей, продавали вольнонаемным рабочим, а после проводили антисоветскую агитацию, „что вот, мол, как заботится о нас командование, держат голодом и т. д.“. В результате поднимались волынки, росло недовольство среди красноармейцев» [97] .
Появилась возможность собираться после отбоя «в культ-уголке, под игру гитары, а были случаи и с выпивкой (дежурным по роте это допускалось)» [98] . Под гитару и водочку велись задушевные разговоры о гонениях на церковь, о нелегкой судьбе «служителя культа», о голодающих колхозниках — словом, обо всем, с чем каждый был знаком не понаслышке. Не обходили стороной и события текущей политики — внутренней и внешней [99] . Разумеется, эти беседы впоследствии будут вменены в вину всем участникам как «антисоветская агитация».
97
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 230.
98
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 43.
99
Из показаний Г. Гуляева:
«Начиная с лета 1935 года и до последнего времени все мы неоднократно вели а/с разговоры по поводу закрытия церквей, говоря, что Соввласть в данном случае поступает неправильно, т. к. все хорошее ликвидируется и поэтому ждать впереди что-либо хорошего нельзя. Иногда между нами также велись разговоры и на тему о раскулачивании, во время которых, осуждая политику Соввласти, мы обычно говорили, что Соввласть поступает неправильно, т. к. напрасно раскулачивают безвинных людей, разлучают их с семьями, разоряют крестьянство и т. д. Поскольку все мы не хотели служить в батальоне, между всеми нами часто велись разговоры, сводившиеся к тому, что нас эксплуатируют, денег не платят, кормят плохо, заставляют много работать, что хотят, то и делают с нами и т. п. В связи с событиями в Испании все мы обычно говорили, что Советский Союз по форме поддерживает политику невмешательства, а на самом деле материально помогает республиканцам.
Во время проходивших процессов над троцкистами и зиновьевцами в нашей среде велись разговоры о том, что Зиновьева и Каменева не расстреляют, т. к. они были вождями революции, имеют большие заслуги и т. д.».
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 37.
Теперь приятели, уже не таясь, коллективно посещали пока еще открытые пермские церкви: Новокладбищенскую, Старокладбищенскую и Никольскую. Как нам удалось установить, в марте 1936 года в Великий пост Николай Лебедев, как и положено всякому православному, отправился исповедоваться к священнику-тихоновцу о. Савве (Беклемышеву), служившему как раз в Никольской церкви. Встреча окажется поистине судьбоносной, хотя вряд ли ее участники в тот момент об этом догадывались.
В июне 1936 г. наше маленькое «землячество» было взбудоражено публикацией проекта новой конституции. Всегда реагировавший на все быстро и остро Лебедев поймал во дворе батальона Гуляева и разразился речью, в которой с удивительной точностью охарактеризовал сложившийся в СССР режим как диктатуру Сталина, а затем предложил:
«После увольнения из батальона продолжать службу в церкви, развивать религиозную деятельность и создать общество трудового духовенства» [100]
[выделено нами. — А. К.].Так по версии Гуляева, были произнесены эти роковые слова. Существует и другая версия происхождения термина «общество трудового духовенства», изложенная Кожевниковым. Выглядит она совершенно маргинально и нигде более во всех семи томах дела не встречается. Пожалуй, это может быть косвенным свидетельством того, что она не навязана следствием. По этой версии, «в 1935 году в период зарождения контрреволюционной группы в строительном батальоне Лебедев и Теплов сделали сообщение о том, что в гор. Ленинграде существует „Общество трудового духовенства“,состоящее из лиц быв. служителей религиозного культа, которые работают в различных учреждениях, а после работы собираются и обсуждают некоторые вопросы, касающиеся религии» [101] [выделено нами — А. К.]. Существовало ли в те годы в Ленинграде такое общество в действительности, нам выяснить не удалось. Следователей эта проблема, похоже, вовсе не интересовала. Правда, Кожевников относит возникновение ОТД к 1935 году, но это, скорее всего, «склейка» — результат проекции контуров организации всесоюзного масштаба, задуманной Лебедевым позднее, в 1936 г., на реальный процесс оформления их маленькой неформальной группы.
100
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 38.
101
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 233.
То, что замыслы Лебедева были непосредственно связаны с демократической риторикой сталинской конституции, подтвердили и последующие события, и его собственные признания: в беседах с друзьями он развивал идею необходимости реформирования всей церковной организации в СССР — не более и не менее. Программа реформации «Лютера из 9 стройбатальона» включала следующие пункты:
1. Объединить все разрозненные религиозные течения, «…которые, по моему мнению, в данный момент не укрепляют религию, а наоборот разваливают ее» [102] .
102
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 199.
2. Принимать участие в выборах в Советы и органы управления государством.
3. Изменить способ оплаты труда духовенства — они «…должны были бы получать деньги от доходов церкви не таким образом, как это делается сейчас, а по плану, т. е. чтоб каждый служитель культа мог получать деньги в виде зарплаты» [103] .
Гуляев дополнил план предложением отправиться после демобилизации вдвоем в Москву к своим архиереям (обновленческому и сергиевскому) «…и просить их принять участие и помощь в организации „общества трудового духовенства“» [104] .
103
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 199.
104
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 200.
Тому, что подобный замысел мог родиться в голове простого красноармейца, обитавшего в казарме, выполнявшего малярные работы на строительстве рабочих бараков завода № 19, и, главное, что это сугубо спонтанный порыв, так сказать, «революционное творчество масс», откажутся поверить даже оперативники Пермского ГО НКВД. Раз за разом «крестный» Лебедева сержант Бурылов будет возвращаться к теме зарождения замысла ОТД, пытаясь вынудить его рассказать, по чьему наущению он действовал. Но Лебедев, опять-таки по-лютеровски, будет повторять, что придумал все сам, на том, мол, стою и не могу иначе.