Прежде чем покинуть арену, я проверяю тех трех вампиров, чтобы убедиться, что они действительно мертвы. Вне зависимости от тяжести ранений они могли исцелиться и восстать. Для полной уверенности я разбиваю черепа этих троих каблуком правого сапога. Этот гротескный акт не вызывает во мне угрызений совести. Ведь, в конце концов, я лишь забочусь о жизни полицейских, которые их найдут.

Я поспешно направляюсь туда, где наименее шумно, и в следующую минуту я уже снаружи, за оградой, на автостоянке, когда внезапно на мне останавливается свет фонарика. Черт, это из патрульной полицейской машины. Они подъезжают, и из окна пассажирского сиденья высовывается лицо полицейского, который, похоже, двадцать лет питался исключительно пончиками.

— Юная леди, что вы тут делаете в такой поздний час? — спрашивает он.

Я напускаю на себя озабоченность.

— Да вот пытаюсь найти свою машину. Она сломалась около часа назад, и я пошла за помощью, а эти ребята за мной погнались. Они кидали в меня шары с водой и угрожали мне. — Я дрожу, ловлю его взгляд и давлю на кнопки доверчивости. — Но мне удалось убежать.

Полицейский окидывает меня взглядом, но, похоже, не замечает пятен крови на моей одежде. В темноте их трудно увидеть на черном. Кроме того, мой взгляд ослабил его силу воли. Моя восхитительная красота, молодость, предусмотрительно распущенные светлые волосы тоже возымели действие. Он переглядывается со своим напарником на водительском сиденье и снова поворачивается ко мне с улыбкой.

— Что же, вам повезло, что они только кидались водными шариками, — говорит он. — Здесь не место для одиноких ночных прогулок. Садитесь назад, мы вас отвезем к вашей машине.

Отказ выглядел бы странно. Поблагодарив, я открываю дверцу и забираюсь на заднее сиденье. Второй полицейский, помоложе, оборачивается ко мне.

— Вы сейчас были внутри Колизея? — спрашивает он.

Я ловлю и его взгляд.

— Нет, — четко говорю я. — Как бы я туда попала? Вокруг пятиметровая ограда.

Он кивает как марионетка:

— Просто тут случились кое–какие неприятности.

— Понимаю, — говорю я.

Им звонят по рации. Толстый полицейский объясняет, как они натолкнулись на меня. Мужчина на том конце провода не убежден моим рассказом и приказывает задержать меня до его приезда. В голосе человека слышится сила даже по прерывающейся помехами радиосвязи. Удастся ли мне управлять им так же легко, как этими двумя?

Мы сидим и ждем прихода их босса; полицейские извиняются за задержку. Мне приходит мысль попить их крови и оставить их в ошеломленной полубессознательности, но я всегда питала слабость к полицейским. Толстяк угощает меня пончиком, который никак не удовлетворяет мой глубокий голод.

Прибывший оказывается не из Лос–Анджелесского департамента полиции, а из ФБР. Он приехал один на машине без опознавательных знаков, и мне велено пересесть к нему. Я не сопротивляюсь. Он представляется как спецагент Джоэл Дрейк, и у него есть аура властности. Он молод, его волосы почти так же светлы, как мои собственные, и глаза тоже голубые, но темнее моих. На нем голубой пиджак спортивного покроя и дорогие белые брюки. Он впечатляюще красив. Садясь к нему в машину, я чувствую себя героиней сериала. «Агент Вампир» — такой сериал должен существовать. У него загорелое, с правильными чертами, умное лицо. Он изучает меня в свете лампочки на потолке, прежде чем захлопнуть дверь. Он замечает, что я насквозь промокла, но опять же пятна крови на моей черной одежде почти не видны. Полицейские уезжают.

— Как вас зовут? — спрашивает он.

— Алиса Перн.

— Где ваша машина?

— Я точно не знаю. Я ходила целый час и заблудилась.

— Вы сказали, что группа парней забросала вас шариками с водой? Думаете, я в это поверю?

— Да, — отвечаю я, глядя в его, надо сказать, просто прекрасные, глаза. Я стараюсь не слишком резко притупить его волю, чтобы не навредить ему. Однако он силен, его так просто не сломишь. При этом я не могу позволить ему задержать меня для допроса. Я понижаю голос и настраиваю его так, чтобы произносимое мной звучало как раз между его ушей, так, будто он сам думает о том, что я говорю. — Я не сделала ничего плохого, — говорю я мягко. — Все, что я говорю, — правда. Я молодая женщина, я беззащитна, и я здесь чужая. Лучшее, что вы можете сделать, — это отвести меня к моей машине.

Он несколько секунд обдумывает мои слова. Я знаю, что мой голос звучит в его голове как эхо. Он трясет головой, как бы пытаясь сбросить наваждение. Я чувствую его ощущения, хотя не могу прочесть его мысли. Он все еще сомневается. Он протягивает руку и захлопывает свою дверь; двигатель уже заведен.

— Вы были сегодня вечером внутри Колизея? — спрашивает он.

— Нет. А что там внутри?

— Неважно. Полицейские сказали, что нашли нас здесь, на парковке. Что вы тут делали?

— Скрывалась от парней, которые меня преследовали.

— Сколько их было?

— Не уверена, трое или четверо.

— У нас есть заявление от двух молодых людей, живущих тут по соседству. Они утверждают, что на их приятеля напал кто–то, по описанию похожий на нас. Несколько минут назад мы обнаружили в канапе тело этого их друга. Вы можете сказать что–нибудь по этому поводу?

Я изображаю ужас:

— Мне ничего об этом не известно. Как он умер?

— Насильственной смертью, — хмуро отвечает Джоэл.

Качаю головой и выгляжу взволнованной: