Шрифт:
Камера продолжала снимать.
От стоящей неподалеку пожарной машины подтащили брандспойт, и мощная струя воды ударила в броню, смывая ил и грязь. Прошлась по башне, и еще раз, и еще. Стали видны номер и тактический знак, полустершиеся, конечно, но вполне различимые — белый ромб и цифры «334». Забитая глиной, быстро размываемой подаваемой под высоким давлением водой, ходовая сохранилась прекрасно, уцелели и гусеницы, и резиновые бандажи катков. Никаких видимых глазу повреждений не обнаружилось, похоже, танк и на самом деле затонул целехоньким. Насколько Кирилл мог судить, это была типичная Харьковская «тридцатьчетверка» образца сорокового года с «короткой» пушкой Л-11, впоследствии замененной более мощной и эффективной Ф-34. Повезло белорусам, машинка не просто редкая — редчайшая! Как навскидку, так вроде такой ни в одном музее нет…
Пожарники смотали брандспойт и отошли в сторону, с интересом разглядывая бронемашину. Неуклюжие в общеармейских бронежилетах саперы из состава 52-го отдельного специализированного поискового батальона [1] (Кирилл мысленно усмехнулся — они б еще костюмы для разминирования натянули!) полезли на башню, ломом поддели люк, с трудом отвалив массивную железяку. Возникла вполне ожидаемая пауза — армейцы поняли, что лезть внутрь в бронежилетах, мягко говоря, не совсем рационально. Один из поисковиков, немолодой, седоволосый, в перемазанном глиной камуфляже, коротко переговорив с саперами, самостоятельно спустился в боевое отделение. Спустя несколько минут он выглянул обратно, вылез на башню и спустился вниз, прямо в размокшую от выливающейся из танка воды глину.
1
По действующему в Белоруссии законодательству поисковые работы на местности могут выполняться только военнослужащими 52-го ОСПБ — или как минимум в их присутствии.
К нему немедленно подлетела журналистка, просочившаяся вместе с оператором за периметр ограждения, обозначенный натянутой на колышки красно-белой лентой. Впрочем, никто этому и не препятствовал:
— Какие ваши первые впечатления от находки? В танке есть снаряды? Экипаж успел спастись?
Поисковик раздраженно дернул было щекой, но вовремя вспомнив о полученных накануне указаниях, изобразил на лице нечто вроде вымученной улыбки. Заговорил с легким белорусским акцентом:
— Пока рано говорить о, э-э, впечатлениях… Это достаточно редкая машина довоенного выпуска образца, э-э, одна тысяча девятьсот сорокового года… Да, танк поднят с боекомплектом… К сожалению, экипаж не успел покинуть машину, и после разминирования мы займемся, э-э, эксгумацией погибших бойцов…
Репортерша, глядя в камеру исполненным искренним сопереживанием взглядом, говорила еще что-то глубоко правильное и патриотичное, но Кирилл уже не слушал.
Вот и еще одного подняли. Точнее, еще пятерых. Четырех ребят и танк. Вечная им память, ведь теперь-то он знает, как оно было на самом деле. Знает, как пахнет горящая плоть и как выглядит человеческое тело, намотанное на гусеницы и опорные катки. Много чего знает. Вот только вспоминать об ЭТОМ особой охоты нет…
— Кирка? — Лена легонько сжала его плечо, потрясла. — Все нормально?
— Ага, — парень с трудом стряхнул с себя оцепенение, возвращаясь в реальность. — Да нормально, Лен, нормально, честное слово. Просто немного… накатило. Понимаешь?
— Теперь понимаю, к сожалению, — тихонько ответила девушка, внимательно глядя в его лицо. — Ладно, иди на кухню, заканчивай с картошкой, я сейчас доубираю и приду…
А из телевизора уже неслась замечательная песня барда Михаила Калинкина «Танк из болота», выбранная телевизионщиками в качестве завершающего аккорда сюжета. Как бы там ни было, весьма подходящая по теме песня, нужно признать…
По экрану ползли титры и реклама владельцев телеканала, а из динамиков неслось:
Меня подцепили за оба крюка, Расклеила веки трясина, И я увидал над собой облака И ветер, летящий в осинах. И время мое побежало опять, Как будто вчера заводили, И снова услышал я «ерш твою мать», И понял, что мы победили. И понял — пожить мне еще предстоит, Пускай не герой — победитель, Пробитые немцами братья мои, Простите меня и поймите. Простите — не смог показать мастерство Красивой военной работы, Из всей из бригады, но лишь одного Меня сохранило болото. Не сжег меня пушки немецкой расчет, И «Тигр» меня не искалечил. Меня не расплавил товарищ Хрущев В огромной мартеновской печи. Резон здесь, конечно, отыщется свой, Сегодняшним людям подарки, Вы можете запах глотнуть боевой Моей краснозвездной солярки. Залезьте, не бойтесь испачкать штаны В крови и солярочной прели, Почувствуйте кожей дыханье войны, На чем ваши деды горели. Я — брошенный в землю военный посев, Я — памятник сгинувшей роте, И мирная техника прет по шоссе, Поскольку я был в том болоте. Я с пушкой торчащею наискосок, Для вас непонятен и страшен, Соляркою пахнущий правды кусок Истории Родины нашей. Что я уцелел — экипаж виноват, Да наша родная природа, Я танк — я убитый советский солдат Второго военного года. Я танк — я убитый воскресший солдат Второго военного года. Я дед твой, убитый воскресший солдат Второго военного года.ГЛАВА 8
Белоруссия, недалекое будущее
Телевизионщики уехали, и поисковики с армейцами из пятьдесят второго ОСПБ с облегчением вздохнули, после короткого отдыха принимаясь за рутинную работу. При помощи пожарных размыли скопившийся внутри танка ил (то, что было заснято на камеру, являлось лишь вершиной айсберга — основная часть донных отложений находилась как раз внутри боевой машины) и приступили к разминированию, отпустив огнеборцев восвояси. Проще говоря, начали не спеша извлекать из танка боекомплект, сохранившийся прямо-таки идеально. Наспех отмытые от грязи гильзы отблескивали латунью, словно и не было этих самых семи с половиной десятков лет, и они только что сошли с конвейера. Болото, что возьмешь. Бывает, что и тела сохраняются, словно забальзамированные. А уж если почва богата торфом, то и вовсе чудеса случаются, вплоть до того, что удается без труда прочитать найденные в остатках одежды документы…
Снаряды — или, если придерживаться официальной терминологии, «76,2-мм унитарные танковые патроны» — укладывали длинным рядком прямо на земле, откуда их забирали саперы, в отсутствие репортеров снявшие никому не нужные броники. Засыпанный песком кузов «Урала» постепенно заполнялся смертоносным грузом, которому предстоял недолгий путь на ближайший полигон. Всего семьдесят выстрелов — семь танкисты успели расстрелять. Пару запасных дисков к ДТ интереса ради распотрошили: патроны выглядели ничуть не хуже снарядов, отблескивая розоватыми бочками, покрытыми грязными разводами. Тоже почти полный штатный боекомплект к обоим пулеметам, за исключением двух пустых дисков в укладке и одного в курсовом Дегтяреве: перед своим последним боем поднятая из болота «тридцатьчетверка», видимо, под завязку загрузилась боеприпасами.