— Ой, ой: А иначе ты не можешь приветствовать свою сестру?

Он вскочил с кресла и бросился к ней, широко распахнув руки. Она сразу же очутилась в братских объятиях, с радостью ощущая их силу, теплоту и надежность.

— Моя любимая сестричка, — радостно затараторил брат. — Но я думал, ты разгуливаешь по Гавайям.

Джина улыбнулась, почувствовав смущение в его тоне. Он был тем человеком, который настоял на том, чтобы она взяла отпуск. Странно, но он же и предсказывал, что она никогда им не воспользуется.

Он провел ладонью по ее стриженой голове.

— Что ты с собой натворила?

Джина чуточку успокоилась. Ясно, что он не видел и не слышал новостей по телевидению. Она решила не обманывать его, предпочтя сделать отвлекающий маневр.

— Ты не видел меня уже очень давно и забыл, как я стала выглядеть. Тебе нравится?

Держа ее за руки, Рей отступил назад, сложив губы сердечком. Он оглядел ее с головы до ног.

— Как мужчина я могу сказать, что… — Он заговорил громким с присвистом голосом. — А как твой брат я могу только оплакать судьбу моего заведения. Оно провалится в тартарары, поскольку мне придется постоянно отгонять мужчин, несущих всякий вздор в попытке завоевать внимание моей весьма сексуальной сестры.

— О Рей, — засмеялась Джина. Она не поверила ни единому его слову. Любезность была неотъемлемой частью натуры Рея, который обладал способностью внушить любой женщине, что она необычайно пикантна и красива.

Он посадил ее на диван и присел рядом, продолжая держать за руки.

— Ты прелестна, дорогая. А теперь объясни, пожалуйста, что все это значит?

— Разве нужна особая причина, чтобы навестить брата?

Рей пропустил вопрос мимо ушей и облокотился на спинку дивана.

— Должно быть, произошло нечто экстраординарное, что заставило тебя так измениться. И не думаю, что ты появилась здесь только затем, чтобы продемонстрировать мне свой новый облик.

Джина опустила глаза.

— Мне нужна твоя помощь, Рей. Мне нужно перехватить у тебя денег.

Она услышала, как Рей тихонько чертыхнулся, но покраснел, понимая: будь здесь родители, они бы расстроились из-за того, что их единственный сын легко и свободно употребляет непотребные слова.

— В прошлый раз ты получила, дай бог памяти, семьдесят пять долларов.

Джина кивнула, почувствовав, как ее переполняет поток приятных воспоминаний.

— Ты получила их для приобретения твоей любимой пластинки. Ты их просто выцарапала силком, дав клятву больше ничего у меня не брать.

Жар стал заливать ей щеки. Она точно знала, что намеревается сделать Рей. Только она не относила себя к тем маленьким девочкам, которые стараются переложить свои неприятности на плечи старшего брата. Нет, теперь она уже взрослая женщина, которая решает все по собственному разумению.

— На какие цели, сестричка?

— Я не могу тебе сказать. Просто я сейчас нуждаюсь в деньгах. Не задавай мне никаких вопросов, пожалуйста.

Симпатичное лицо брата внезапно посуровело.

— Почему ты думаешь, что я так просто дам тебе деньги, позволю уйти, не услышав от тебя ни слова?

— Ты так и поступишь!

— Это почему же?

— Потому что я прошу тебя!

Новое ругательство слетело с его уст, а Джина задержала дыхание, заклиная себя ничего не говорить, как было обещано Моргану.

Рей встал на ее сторону, когда она расторгла помолвку с Джоном Паркинсом. Он же поддержал ее решение открыть книжный магазин, несмотря на возражения родителей. Она надеялась, что он и сейчас пойдет ей навстречу. Если же Рей решит иначе, то Джина и не знала, как ей быть.

— Ладно, Джи.

Она вздохнула с облегчением, почувствовав в голосе Рея нотки согласия.

— Я дам тебе денег и не буду спрашивать, для чего они нужны тебе, но с одним условием. Обещай, что, если тебе потребуется еще, ты дашь мне знать.

Она наградила его очаровательной улыбкой.

— Обещаю. Если мне потребуется еще кое-что, я пошлю тебе телеграмму, закодированную нашим детским девизом.

Этот код они придумали в детские годы, чтобы обводить вокруг пальца своих недоверчивых и подозрительных родителей. Этот код всегда выручал их.

Рей поднялся с дивана и прошел к сейфу за столом.

— Сколько?

Джина назвала сумму, которая, как она думала, заставит брата нахмурить брови.

— Вот, бери и еще бери.