— Они шулеры, Вова! — сваливал на объективные обстоятельства свое крайне субъективное поведение растратчик социализированной собственности.

— Хил, если это шулеры, то тебе повезло, но если это порядочные люди, то наши финансы спели реквием, — сказал я твердо, и я знал, что говорю. Дело в том, что, играя на досуге в карты «на интерес», то есть на деньги, и имея от этого некий навар к повышенной стипендии, я являлся одним из немногих читателей затертой до дыр дореволюционной книги «Игрокъ на все руки» с подзаголовком «Пособie противъ карточныхъ шулеровъ».

Про джентльменский преферанс было написано примерно следующее (реликтовые стиль и орфографию опускаю): «Кроме коцания карточек и парной игры, которые легко разоблачаются нашим добрым читателем, используются только две сменки — мизер на десять взяток и десятерная без шести. Как играть этот подвох — далее. Но скажем сразу, что уже при получении на руки этих сдач, вы безо всяких последствий можете бить сдающего подсвечником по голове!»

С учетом этих кабалистических познаний я незамедлительно отправился в обитель разврата в сопровождении Хила и трех рвущихся в бой за правое дело дочерна загорелых еще с колхоза помощников комбайнеров. Отстраненную от крепких мужских забав Любимую мы в ждущем режиме оставили в баковом баре пить коктейль через натуральную соломинку — на пластмассовые в корабельной кассе, видимо, не хватило валюты.

В бывшем казино лысые мужики очень преклонных лет с рифмующимися именами Лёня и Моня ждали возврата долга, попивая давно прописанные им врачами «Ессентуки № 17». Отдав два рубля, Хил потребовал незамедлительного матча-реванша в исполнении своего младшего брата — меня. Мы с жертвой были ровесниками, но после нагрянувших переживаний Хил действительно выглядел перестарком. Жадные до легких денег плешаки тотчас согласились, на свои лысые головы. Когда я сказал «пас» на «мизер на десять взяток», шарообразные удивились, но профессиональная алчность взяла верх, и следом мне сдали «десять без шести».

Я в полном согласии с первоисточником сыграл на этих картах восьмерик на трех козырях, чем поверг понтеров в изумление, переходящее в уныние. Последнее наступило после заготовленной мной тирады:

— А теперь, падлы, верните брату проигрыш и заплатите мне столько же за науку. Возражения не принимаются: три янычара с ятаганами ополовинят ваш коллектив по простому взмаху моей руки. Бекицер, шлимазлы (что означало «быстро, кретины» на родном языке шулеров)! — И показал на томящихся в дверях трех русских богатырей во главе с Бессонычем с художественно исполосованной свежими шрамами грудью.

Не произнеся ни единого слова, Леня и Моня выдали на гора шестьдесят четыре рубля. Не дожидаясь вечера, мы начали праздновать.

Со сходом в Сочах на берег мы провели в путешествии ровно неделю и вернулись к заскучавшей без симпатичных троянцев ахейке. Особенно скучала гречанка о Тишке. И это не удивительно.

Белозубастого и стройного тогда блондина Тишку любили все, а особенно девушки. Для них на редкость словоохотливым красавцем был выработан и всегда к месту применялся особый язык — язык мелких и, казалось бы, непроизвольных ошибок. Тишка называл массандровский портвейн «мансардовским», колоратурное сопрано — «клавиатурным» и зазывал, трагически завывая, опешивших девиц мрачными стихами «Приходи ко мне в могилу — погнием вдвоем!». И радостные девицы шли в очередь на заклание.

На седьмой день нашего паломничества он вошел в келью нашего мужского монастыря, потирая руки:

— Вечером я поведу не всех в музей. Местный, неизвестно какого хрена ведческий. Почему не всех? Потому что владельцы походных самоваров в Тулу не ездят, а в музее после окончания рабочего дня состоится оргия. По формуле «четыре на четыре». Четверо нас, странников перехожих, на четырех совершеннолетних экскурсоводш молочно-половой спелости. И «оргиянизатором» буду я! А вы, парисы-кипарисы, купите или стырьте, что лучше, у вахканки Марулы пару бидончиков огнедышащего древнегреческого зелья. Не приходить же одиссеям к любви покорным илиадам с пустыми руками! Конкретное место для ебивуака я уже выбрал.

Впоследствии я созерцал весь этот «ебивуак» на блеклых черно-белых фотографиях, отснятых нашим походным ФЭДом без экспонометра и проявленных уже на родине. Оргия проходила на стоянке древнего человека! Человеческий рост папье-машевых неандертальцев только подчеркивал естественность происходившего: полуголые до трусов женихи и Пенелопы у тлеющего костра изображали прожорливое обгладывание «костей мамонта», временно позаимствованных у ополоумевших муляжей, и пили под них огненную воду. Ритуальные танцы со всей очевидностью демонстрировали гениальность режиссера-постановщика. На сексуальные сцены внутренней цензурой было наложено табу. И были они, или нет, не имело никакого художественного значения. Тишка заслуженно получил почетное звание «народный артист Неандертальской АССР»! Мы все до сих пор гордимся тем, что он — из нас.

Не могу не указать и на политическую дальнозоркость нашего полководца. В программе вышеописанного морского круиза на бывшем «Адольфе Гитлере» было обязательное посещение сильно засранных рабочими, крестьянами и трудовой интеллигенцией духанов всесоюзного значения — озера Рица с шашлыком на саблях и Голубого озера с купатами на рапирах. Переезжая где-то перед Гантиади из Краснодарского края в солнечную Абхазию Грузинской ССР, автобусная гидша пошутила:

— Пересекаем границу двух братских республик, товарищи!