Справа от него распростерлось тело Бен Сар Дина — жалкая плоть, растерзанная и окровавленная. Камень больно ударил Смита по ноге — он вздрогнул. Наверное, его ждет мучительный конец, такой же, как и индуса. Но ведь всякая смерть тяжела, думал он. И так она его долго обходила. Только одно терзало его сердце: он не успел доложить, что за убийствами на авиалиниях стоят О.Х. Бейнс и эти молодые безумцы из секты. Но ничего: кто-то другой узнает о них и оборвет этот беспредел. Римо не будет этим другим — он мертв, и Смит скоро последует за ним. А без Римо Чиун тоже не задержится в стране. Вернувшись в Америку, он узнает, что ученик погиб в авиакатастрофе и отправится доживать свой век в корейскую деревушку. А может быть, думал, Смит, настанет день, когда возникнет новый КЮРЕ. Дела могут пойти плохо, Америку припрут к стенке, и президент, который тогда будет стоять у власти, стукнет в раздражении кулаком по столу и скажет: “Надо бороться, черт подери!” — Эта мысль немного успокоила Смита, и он, несмотря на трясущиеся пальцы, задышал глубоко и ровно, стараясь контролировать боль, обрушившуюся на его тело.

Да, больше ждать нечего. Смит нащупал белую капсулу в боковом кармане, обещавшую быструю, пахнущую миндалем смерть. Повернувшись на живот, он резким движением бросил капсулу в рот, а румал тем временем все туже затягивался на его шее.

И вдруг кто-то крикнул. Всего лишь один раз. Прежде чем Смит успел осознать, что его перестали избивать, чья-то посторонняя сила, встряхнув, поставила его на ноги. Он поперхнулся — капсула с ядом застряла в горле. А потом почувствовал, что куда-то летит. От падения на живот капсула с цианистым калием пулей вылетела изо рта. Некоторое время он лежал, бездумно глядя на белый пластиковый цилиндрик, потом, понемногу приходя в чувство, оглянулся. Что же все-таки приключилось с нападавшими.

По всей улице были раскиданы тела его мучителей, с дюжину юнцов еще держались на ногах, а среди них мелькнуло что-то бирюзового цвета, и это “что-то” двигалось так стремительно, что казалось одним порывом, лишенным плоти:

Юные убийцы валились один за другим, наконец осталась только молодая женщина, сумевшая убежать. А на улице в окружении неподвижных тел стоял Чиун. Убрав руки в парчовое кимоно бирюзового цвета, он медленно направился к Смиту:

— Чиун, — только и сказал Смит.

— Вы разочаровали меня, император, — упрекнул его Чиун.

Звук его голоса напоминал шипение бекона на сковороде.

— Почему? — искренне удивился Смит.

Чиун раздавил каблуком капсулу с ядом.

— Неужели вы думаете, я потерплю, чтобы потомки говорили, что император, которому я служу, вынужден был принять яд? Какой позор!

— Простите меня, — сказал Смит.

Лучшего ответа он придумать не мог. Он хотел было встать, но ноги не держали его, и тогда Чиун поднял его, как ребенка, и поставил на землю.

В мотеле Чиун сказал клерку:

— Мы не хотим, чтобы нас беспокоили.

— Обождите минуточку. Вам следует зарегистрироваться по всем правилам, — попытался остановить их клерк.

Поддерживая одной рукой Смита, Чиун другой сорвал с лестничного пролета перила и швырнул их на стол клерка.

— С другой стороны, — заторопился клерк, — вы можете зарегистрироваться и утром.

В номере Чиун положил Смита на кровать и стал внимательно ощупывать его тело своими пальцами с длинными ногтями. Через несколько минут он поднялся и удовлетворенно кивнул.

— Серьезных повреждений нет, император, — сказал он. — После отдыха ваш организм снова вернулся в то жуткое состояние, которое для вас уже стало нормой.

С явным неодобрением на пергаментном лице Чиун осмотрел комнату, и тут Смита вдруг стукнуло: Чиун ведь не знает о смерти Римо. Как сказать, ему? Собрав все мужество из резервов своего твердокаменного характера уроженца Новой Англии, он произнес.

— Мастер Синанджу, Римо нет в живых.

Некоторое время Чиун не двигался. Потам повернулся и посмотрел Смиту в лицо.

Карие глаза вспыхивали в ярком свете, идущем от голой электрической лампочки.

— Как это случилось? — медленно, произнес старый кореец.

— В авиационной катастрофе. Один человек из ашрама... вон там, — Смит попытался показать, где находится ашрам, но больная рука не повиновалась ему, — ... вон там... сказал мне...

Чиун подошел к окну выглянул наружу.

— Вот эта развалюха — храм? — спокойно проговорил он.

— Да, — подтвердил Смит, — Кажется, в честь Кали.

— Статуя там?

— Полчаса тому назад еще была там, — ответил Смит.

— Тогда Римо не мог умереть, — сказал Чиун.

— Но мне сказали... Авиакатастрофа...

Чиун медленно покачал головой.

— И все же Римо действительно угрожает смерть, — произнес он. — Поэтому я и ездил в свою деревню.

— Но зачем? — спросил Смит. — Не понимаю.

— Вот за этим.

И Чиун, вытащив руки из кимоно, показал Смиту потускневшее от времени серебряное колечко.

— За этим? — В голосе Смита звучало недоумение.