Шрифт:
Виктор Сергеевич : – А он блудливый?
Руфина : – Очень!
Виктор Сергеевич бросается к чемодану Янины, открывает его.
Виктор Сергеевич (шёпотом): – Кажется, я хочу её... Кажется, это случилось! Кажется... хочу.
Достаёт из чемодана стринги, растягивает в руках, смотрит с недоумением...
Руфина (с жалостью): – А пирог мой малиновый не хотите?
Виктор Сергеевич : – Хочу. Это удивительно – хотеть пирог, когда тебе осталось жить всего месяц... Какой смысл есть, пить, дышать, если всё равно через месяц умрёшь?! (Продолжает с удивлением смотреть на растянутые трусы).
Руфина : – Все там будем.
Виктор Сергеевич (орёт): – Да не «все там будем», а я один! Через месяц! Всего через месяц!! И нет другого пути! Свернуть некуда! Некуда!!! Летишь в лобовое столкновение со смертью, а руль заклинило, ни туда, ни сюда!.. Ни уйти, ни свернуть, ни договориться, ни заплатить за своё спасение! Чёртовы метастазы... Ни влево, ни вправо, только вперёд – в могилу.
Руфина : – Так я принесу пирог?
Виктор Сергеевич : – Вы не знаете, что это такое? (Показывает стринги).
Руфина отбирает у него трусы, суёт в чемодан и старательно закрывает его.
Руфина : – Не нужно шариться в чужих вещах. Это нехорошо, даже если у вас метастазы. Так я несу пирог?
Виктор Сергеевич : – Пирог?! Какой пирог?!
Руфина : – Малиновый!
Виктор Сергеевич : – К чему он?
Руфина : – Есть!
Виктор Сергеевич : – А зачем его есть?
Руфина : – Для удовольствия.
Виктор Сергеевич : – А зачем мне это удовольствие?! Зачем?! Я всё равно умру, у меня ме.... та... ста... (Садится на стул и громко рыдает).
Руфина (гладя его по голове): – Зря вы так. У меня подружка с метастазами уже три года живёт. А ей полгода давали. А она... волю в кулак, и – живёт! Утром зарядка, днём пробежка, вечером – холодные обливания.
Виктор Сергеевич (сквозь слёзы): – Ужас. Я не смогу так. Я лучше через месяц, но без холодных обливаний. (Снова громко рыдает).
Руфина : – Да тут не в обливаниях дело, а в твёрдом решении жить. Метастазы, они характера бояться. А обливания, это так... для тонуса. Так я принесу пирог?
Виктор Сергеевич (уткнувшись лицом в стол): – Неси.
Руфина : Ещё супчик грибной есть. И фруктовое желе. И цыплёнок в клюквенном соусе.
Виктор Сергеевич : – Неси.
Руфина : – А ещё...
Виктор Сергеевич (отрывая заплаканное лицо от стола): – Всё неси. И ведро ледяной воды!
Руфина уходит.
Звонит телефон.
Виктор Сергеевич неохотно берёт трубку.
Виктор Сергеевич : – Да. Да, Мишаня, привет ещё раз. Да, я её захотел, но она почему-то убежала. Чёрт их знает, этих особ лёгкого поведения! Я ж первый раз к ним обращаюсь! Может, я неправильно себя вёл? Да, денег дал, вином напоил. Что ещё надо? Ну, да, про болезнь сболтнул... Ах, чёрт! (Бьёт себя по лбу). Не надо было?! Ну, я ж не знал, я первый раз. За такие бабки и про болезнь поговорить можно. Нервные они какие, надо же! Да нормально я себя, Мишань, чувствую. Нет, ничего не болит. Пирог вот собрался есть. Малиновый. (Смеётся). Представляешь, мне жить всего ничего, а я преспокойненько лопаю малиновый пирог! А знаешь, в этом есть даже какой-то кайф – знать, что тебе осталось жить всего месяц. Месяц!!! Сколько дней в этом месяце? Тридцать! Сколько часов? Семьсот двадцать! Это же до хрена, Мишань! Семьсот двадцать часов я могу двигаться, говорить, дышать, есть вкусные пироги, вызывать проституток, садить горящие самолёты подальше от города и укачивать чужих орущих детей! Мишань, я проживу ещё вечность – семьсот двадцать часов! Что?! Завещание?! Нет, не написал... Я как-то об этом не подумал. Да, да, конечно, дом на Рублёвке, деньги на счетах, сеть антикварных магазинов, вилла в Майами, яхта, коллекция картин... (Замолкает. В ужасе). Я всё это должен кому-то завещать, Мишань?!! (Молчит некоторое время). Ну, нет. Я буду жить вечно. Метастазы, они, знаешь ли, боятся твёрдого характера и холодной воды. Я не шучу, Мишаня. Ну кому мне всё это завещать? Соседской кошке?! С жёнами я развёлся сто лет назад, детей у меня нет, никого у меня нет, кроме себя самого! Позвонить своему адвокату? А кто у меня адвокат? Ладно, Мишань, придумай что-нибудь, я тебя умоляю.
Задумчиво кладёт трубку. Оглядывает гостиную, задержав взгляд на картинах.
Виктор Сергеевич (тихо): – Господи, я не могу умереть... не могу... У меня ни адвоката, ни завещания, ни наследников... (Гладит стол и стул, на котором сидит).
Сцена третья
Входит заплаканная Янина.
Янина : – Я тут подумала, что раз уж вы так смертельно больны... и вам осталось жить всего месяц...
Виктор Сергеевич : – То что?!
Янина : – То я должна, я просто обязана исполнить ваше последнее желание!
Она быстро снимает юбку, топ, и ложиться на диван в позе покойника: руки на груди, ноги вытянуты, глаза закрыты.
Виктор Сергеевич : – Смело. А главное – неожиданно, учитывая, где ты работаешь! А чего ты сразу ломалась-то? Тебя испугала моя болезнь? Так она незаразная. (Садится на край дивана, рядом с Яниной). Хочешь стать моей наследницей?