— Да?

— Догадываешься почему?

— Нет.

— Муж-то её всегда был беспутным, а сейчас связался с мафиози, состоит в группе «Врата дракона», то есть в банде, орудующей в нашем околотке. Главарь у них Киндзи Коянаги, по профессии перевозчик грузов. Так что ухажёры боятся сунуться к О-Mace. Муж хоть и бывший, но кто их там разберёт. Вот если бы банда убралась из наших мест, тогда другое дело. А сама О-Маса об этом помалкивает. И вообще держится хорошо, всегда весёлая, приветливая…

Раздвинулись фусума [4] , и появилась О-Маса с подносом, уставленным бутылочками и различными яствами.

Опуская поднос на стол, она взглянула на Канэзаки.

— Ой, господин директор, небось пока меня не было, вы тут перемывали мне косточки…

— С чего это ты взяла? Даже и не думал…

Через два месяца состоялись выборы в городское собрание. Гисукэ Канэзаки по числу полученных голосов занял второе место.

Гэнзо Дои во время предвыборной кампании работал как одержимый. Газета «Минчи», казалось, превзошла самоё себя, агитируя избирателей за Гисукэ Канэзаки. Гэнзо всё это проворачивал почти в одиночку: сам подбирал материал, сам писал, сам редактировал. К тому же каждый номер газеты с подзаголовком: «Предвыборный спецвыпуск» — выходил с увеличенным числом страниц. Гэнзо в буквальном смысле чуть не надорвался. Тираж был временно увеличен в пять раз, газета распространялась бесплатно. В обычных условиях продажа газеты осуществлялась через «Компанию по распространению периодических изданий» и экземпляр стоил двадцать иен. Сейчас все хлопоты по распространению спецвыпусков легли на плечи Гэнзо Дои. Кроме того, он участвовал в планировании работы агитмашин, ухитрялся организовывать предвыборные собрания и даже помогал расклеивать агитационные плакаты и листовки. Короче говоря, работал как вол. В его крупной, чуть полноватой фигуре, в неуклюжих движениях, действительно, было что-то воловье. Когда этот туповатый увалень, безупречно добросовестный и беспредельно усердный, появлялся на людях, на него неизменно смотрели с симпатией: как человек работает! Вон и взопрел весь, и дышит как паровоз, а об отдыхе даже и не помышляет. Его стали считать чуть ли не эталоном верности делу и преданности хозяину. Спал Гэнзо совсем мало. Домой уходил часа в два ночи, а в восемь утра уже вновь сидел за рабочим столом. Его большие глаза покраснели, лицо приобрело нездоровый, землистый оттенок.

Когда вскрыли урны и подсчитали голоса, Гисукэ Канэзаки, удостоверившись, что он избран, пожал руку председателю своего избирательного комитета, а потом бросился к Дои.

— Спасибо тебе, Гэнзо, спасибо, друг! Если бы не ты, ещё неизвестно, как бы всё обернулось! — Его голос дрожал от волнения.

— Да что вы… Да ничего особенного… Я… это…

Гэнзо, запутавшись в словах, только неуклюже кланялся. Наблюдавшие за этой сценой смотрели на него с откровенной симпатией.

После выборов, когда ажиотаж несколько улёгся, Гисукэ Канэзаки вызвал Гэнзо Дои к себе.

— Хочу ещё раз поблагодарить тебя за труды и вообще за всё. Прими маленький знак моей благодарности, — он протянул Гэнзо подарочный конверт, обвязанный красно-белым шнуром.

— Ну что вы!.. Зачем… Я… мне… Не ради же этого…

Гэнзо не хотел принимать подарка. Косноязычие мешало ему членораздельно высказать свои мысли.

— Нет, нет, не отказывайся, прошу тебя! Ну, пожалуйста! Здесь сто тысяч иен, они тебе пригодятся, — Гисукэ назвал сумму, которая была в конверте.

— Но понимаете…

— Да, понимаю, понимаю! Ладно тебе, положи скорее в карман, и все дела.

— В карман?.. Значит, это… Ну, спасибо вам!

Гэнзо неуклюже запихал в карман яркий подарочный конверт.

— Послушай, Гэнзо… — Гисукэ Канэзаки так и сиял улыбкой. — Надеюсь, ты осел у меня прочно? Уходить не собираешься?

— Не собираюсь. Если господин директор не возражает…

— Какие там возражения?! Наоборот — прошу тебя, будем работать вместе. Откровенно говоря, я очень рад, что нашёл такого сотрудника. Репутация у тебя просто отличная. Мне уши прожужжали о твоей добросовестности.

— Я уж и не знаю… Говорить я вот не мастак. Иногда надо бы приятное что-то сказать, ну, человеку какому-нибудь… А я и не представляю, чего бы придумать.

— Верно, есть у тебя такой недостаток. Впрочем, может быть, это твоё достоинство. Ну а что касается нашей работы, тут ты справляешься.

— Правда?

— Сам-то разве не чувствуешь? Опять же мне со стороны виднее. Газету делать ты научился. До сих пор добрую половину работы делал я, а теперь будешь работать сам. Я тебе доверяю.

— Боюсь, не справлюсь. Не уверен я в себе…

— А ты не бойся. Поначалу, конечно, всегда страшновато; кажется, что ничего не получится. А потом всё пойдёт как по маслу. На тебя можно положиться. Так что давай работай. А я только редакционные статьи буду писать.

— Попробую. Вы ведь, господин директор, загружены очень…

— Это верно. Но главное — ты созрел для такой работы.

— Только вы уж, пожалуйста, меня… ну как это сказать… ведите.

— Да что ж мы с тобой танцевать собираемся что ли?