Люди никогда не могли постичь той кажущейся легкости, с ко­торой гений создает свои произведения, тем более они не способны понять психическое состояние человека, находящегося в экстазе. Если первый полностью погружается в проблему, которую должен решить или в свою работу, то последний забывается, созерцая кра­соту внутренних видений или предмета поклонения. Он являет со­бой загадку, для решения которой необходимо тщательно изучить конституцию человека, чтобы обнаружить скрытый источник, из которого мозг получает питание, находясь в состоянии крайней по­глощенности. Изолированная природа человеческого сознания, обу­словленная сегрегирующим воздействием «эго», сделала невозмож­ным для любого человека заглянуть в закрытое отделение чужого мозга, даже мозга самых родных и близких людей. Эта неспособ­ность понять, что творится в чужом мозгу, и стала причиной неко­торых общепринятых заблуждений, для устранения которых по­требуется немало времени.

 Обычный человек, изучая гения, мистика или медиума, будучи неспособным читать в умах других, склонен полагать, что они — со­знательные сущности, подобные ему самому, отличающиеся лишь большим умом или способностью владеть кистью или резцом и со­средоточивать внимание на интересующем объекте. Такой человек считает, что гений обладает большей любовью к божеству, более строгим контролем над собственными страстями и способностью к самопожертвованию; либо верит, что незримая связь с умами дру­гих или скрытая игра сил природы создали условия для гениально­го мозга, позволяющего бесплотному разуму иногда проявлять себя Через него. Не вдаваясь в детали различных гипотез, хочу сказать, что какое бы объяснение не давалось, оно неизменно основано на предположении, что природа сознания индивидов, обладающих эк­страординарными талантами, несмотря на огромную разницу в ин­теллекте или в иных редких способностях по сравнению с обычным умом, ничем не отличается от таковой среднего человека. Это — основная ошибка, которая всегда мешала верному пониманию и полноценному исследованию данного феномена.

 С другой стороны, человек, одаренный от рождения, не может заглянуть в умы других людей и, пребывая в неведенье относитель­но природы собственной неординарности, склонен разделять мнение других и приписывать проявление своих талантов тем же причи­нам, которые видят в этом остальные, отказываясь замечать тот факт, что существует коренная разница в природе самого сознания и в природе той субстанции, которая отвечает за жизнедеятель­ность его организма и организма обычных людей. В наше время бы­тует распространенное заблуждение, согласно которому эволюци­онное развитие физической конституции человека, сопровождаясь усовершенствованием мозга и нервной системы, должно вести к развитию личности, наделенной чертами, присущими гению и про­рицателю; подобно тому, как лампа с усовершенствованной нитью накала излучает более яркий свет, чем простая.

Я решил лишь слегка затронуть здесь эту тему, чтобы облег­чить понимание того, о чем пойдет речь в следующих главах. Я со­бираюсь обсудить этот предмет более детально в другой своей рабо­те. Стремление познать непознанное, обрести сверхчувственные знания и религиозный опыт, кроющееся в глубине человеческого разума, — это попытка воплощенного человеческого сознания проя­виться во всем своем изначальном великолепии, освобожденном от ограничений плоти. Эволюция человека в первую очередь предпо­лагает эволюцию его сознания, того обитающего в его теле жизнен­ного начала, благодаря которому воплощенное я способно познать свое истинное бессмертие. Это означает не одностороннее развитие рассудка и интеллекта — инструментов воплощенного духа, — а развитие самой личности как сознательной, так и бессознательной ее части, что влечет за собой перестройку всего органического ме­ханизма, его приспособление к служению высшему разуму, в корне отличающемуся от того, который обитает в теле обычного современ­ного человека. Вот почему поведение и интеллектуальная деятель­ность пророка кажется непостижимой для обычного человека, чей ум, находясь в плену страстей и привязанностей, не в состоянии придерживаться норм высокой морали пророка.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Если бы даже самый правдивый человек в мире опи­сал подобный эпизод и я бы прочел о нем до того рокового декабрьского утра, когда мне удалось впервые заглянуть в сверхсознание и увидеть легендарную Кундалини в действии, я бы тут же отнес его к разряду тех умных, но доверчивых людей, кото­рые, будучи щепетильными во всех остальных вопросах, сохранили детскую наивность в отношении сверхъестественного. Как вы вско­ре сами убедитесь, я долгое время пребывал в недоумении относи­тельно своего состояния и был не способен осмыслить все, что со мной произошло. Лишь по прошествии нескольких лет, происшест­вие вырисовалось во всех деталях, многие из которых я не замечал раньше, и потому я решился изложить все на бумаге. Решение это в дальнейшем было подкреплено тем соображением, что Кундалини активна (правда, в меньшей степени) у миллионов разумных людей всех цивилизованных наций, при этом ее активность зачастую при­водит к физическим и психическим расстройствам, не поддающим­ся современным средствам терапии, поскольку последняя не имеет ни малейшего представления о природе этих расстройств.

Учитывая всю значимость природы физических и психических метаморфоз, необходимых для духовного раскрытия, я нисколько не удивляюсь тому, что пришлось мне испытать. Ведь мистическое состояние представляет собой последний и самый отважный шаг в том путешествии, которое начал человек, поднявшись с четверенек на ноги. Оно завершится после испытаний и страданий, после пере­живания блаженства развоплощенного бытия; оно завершится, но не со смертью, а с окончанием срока, отпущенного всему человече­ству. Путь, лежащий перед ним, столь труден и запутан, что потре­буется вся его сила воли, все его интеллектуальные способности, чтобы пройти по нему шаг за шагом, пока впереди не обозначится цель.

Когда я проснулся на следующее утро, оказалось, что я слиш­ком слаб и не могу сразу же подняться с кровати. Потому я оставал­ся лежать, прокручивая в уме страшные события ночи, и слезы благодарности катились по моим щекам, когда я думал о божествен­ном вмешательстве, спасшем меня в самый критический момент моей жизни. Чем больше я думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что сверхчеловеческая сила, действующая через мой мозг, дала мне знать, как следует действовать, чтобы спастись в той от­чаянной ситуации, когда я не мог рассчитывать на помощь со сторо­ны. Никакая сила на земле не могла бы спасти меня от смерти или безумия, никакое лекарство не могло бы облегчить моих страданий. Казалось, что это знание было изначально вложено в мой мозг, что­бы спасти мое тело от экспериментов целителей, ровным счетом ни­чего не знающих о причине моей болезни, и избавить мою нервную систему, находящуюся в столь плачевном состоянии, от разрушите­льного действия лекарств, которые могли сыграть роль ядов. Неда­ром с первых же дней своей болезни я не желал обращаться к ме­дикам. И дело не в том, что я не испытываю уважения к людям этой профессии, а в том внутреннем знании, что причина моей болезни лежит вне компетенции современной медицины.

С чувством облегчения я, наконец поднялся с постели, как чело­век, которого долгие часы сжигал жестокий внутренний огонь, и вдруг каким-то чудесным образом, не только огонь оказался зага­шен, но и боль от ожогов полностью прошла. Я стал изучать свое от­ражение в зеркале — лицо было все еще бледным и истощенным, но безумное выражение практически исчезло, и глаза утратили маниа­кальный блеск. На меня смотрело лицо ослабевшего после продол­жительных страданий, но совершенно нормального человека. Язык все еще сохранял следы белого налета, пульс был слабым и неров­ным, но все остальные симптомы, свидетельствующие о состоянии моих органов, пришли в норму, и мое сердце от радости подскочило в груди. Живое излучение, исходящее из места расположения Кундалини, распространяющееся по всем нервам и наполняющее мои уши странными звуками, а мозг огнями, не уменьшилось, однако сейчас поток казался теплым и приятным — он чудесным образом успокаивал и исцелял измученные ткани и клетки.