Женя тяжело дышала. Она съежилась вся на заднем сиденье. Вонь внутри поднялась к самому горлу и залила глаза. Все. Больше не сдержишь.

– Макс, дай сигарету, – попросила она. Закурила торопливо, отвернувшись, и закрыла глаза. Черт с вами. Включайте, раз без этого не обойтись.

И снова, который раз, будто кинопленка полетели воспоминания…

Виталик давно ушел, а Женька всё еще оставалась в той же позе, в которой была, когда начался их разговор. Её разум отказывался принимать услышанное, и судорожно искал способы сделать так, чтобы всё было как раньше – до того, как разрушилась мечта под кованым ботинком с пряжками.

Неслышимой тенью в комнату проскользнула Ксюха. Вошла, и принялась копаться в шкафу в поисках халата. Интересно, подумала Женька, ей хотя бы стыдно?

Ей так хотелось задать этот вопрос, что он неожиданно разрезал тишину и прозвучал вслух. Ксюха дернулась, как от удара, и посмотрела на Женю злыми глазами.

– А тебе? – отрезала она, и отвернулась.

– Мне? – Женькино удивление было столь велико, что даже в потухшие от испуга глаза вернулся блеск. – Почему мне-то должно быть стыдно? Это ты пыталась отбить моего парня.

Ксюха пробормотала что-то неразборчивое, и глубже залезла в шкаф – Жене были видны только её ноги, худые, костлявые, торчащие из-под коротких шортов. Ругаться не хотелось, но почему-то стеклянный человечек внутри вдруг сменил жалость на злость и ощерился острыми зубами.

– Я думала, мы друзья, – растерянно сказала Женька, обращаясь скорее к человечку, чем к Ксюхе, но ответила, как ни странно, последняя.

– Конечно, мы друзья, – она отступила от шкафа, кинула халат на стул и принялась рывками сдирать с себя рубашку, футболку, шорты, – ты же со всем дружишь. Вот и мне перепал кусочек. А ты спросила, нужна мне твоя дружба? Принцесса на горошине! Женечка то, Женечка се. Всем она нравится, все её любят. Сними розовые очки! Жизнь не такая, какой ты видишь её из своего замка.

– Ты о чем, Ксюха? – Женя удивленно уставилась на подругу. Та стояла уже посреди комнаты – раскрасневшаяся, нахмуренная. Её руки сжимали футболку, а прищуренные глаза горели то ли огнем, то ли отчаяньем.

– Я о тебе. Ты живешь так, будто вокруг тебя сказка. Придумала себе идеальную жизнь! А она не идеальна, понятно?

– Да что я придумала? – Ей стало страшно. О чем говорит Ксюха? Неужели это продолжение того, страшного, после которого ничего уже никогда не сможет быть как раньше?

– Не понимаешь? – Ксюха рассмеялась. – Ладно, я тебе объясню. Тебе кажется, что Виталик тебя любит? Да он точно так же любил еще сто сорок восемь баб до тебя. И запомни – чем дольше ты ему не будешь давать, тем дольше он любить будет. Но сильно тоже не тяни – я его знаю, он долго ждать не будет, найдет кого-нибудь посговорчивее. Тебе кажется, что Кристинка с тобой дружит, потому что ты такая золотая? Да её просто все остальные не выносят, вот она к тебе и приклеилась. А Толян за ней бегает как привязанный, поэтому и оказался в твоей свите. Думаешь, вся та толпа, с которой ты у четверки время проводишь, тебя любит? Да им просто деньги твои нужны – они же голодранцы, даже хлеба часто купить не на что. В глаза они улыбаются тебе, кивают, обниматься лезут, а за глаза смеются.

– Это неправда, – Ксюхино лицо, и тело, и даже поза, в которой она стояла, выкрикивая все эти больные обидные слова, были наполнены такой злостью, что Женька поежилась, отшатываясь. Она не поверила ни единому слову, но испугалась силе чувств, прозвучавшей в них.

– Конечно, – ощерившаяся, и вдруг успокоившаяся, Ксюха стала еще более пугающей. Она медленно подошла к столу, достала из пакета турецкий батон, взяла в руку нож и начала отпиливать кусочек. Женька смотрела на неё во все глаза. Стеклянный человечек внутри неё приплясывал в нетерпении, высунув язык и вытаращив глаза-бусинки.

– А хочешь, я скажу тебе, почему Лёка постоянно к тебе бегает? – Ксюха засунула в рот кусок батона и говорила с набитым ртом.

– Потому что мы друзья, – холодно ответила Женя, которой вмиг надоел весь этот спектакль. В её глазах яркими огнями вспыхнуло: «Не тронь».

– Нет, – крошки посыпались с губ на пол, секундами задерживаясь на груди и подбородке, – по той же причине, что и Виталик. Она просто хочет тебя трахнуть.

Стеклянный человечек внутри услышал это и заплясал. Задергал ледяными ручками-палочками, растопырил ноги в немыслимых прыжках, и замотал головой. Женька помотала подбородком ему в такт.

– Ты дура, что ли? – Скорее сказала, нежели спросила она и, встав с кровати, начала собирать со стола разбросанные тетрадки. – Лёка девушка, как и я. Она не может хотеть меня…

– Да ладно тебе! – Ксюха одним прыжком оказалась рядом, и вырвала стопку из Жениных рук. Теперь они смотрели друг другу прямо в глаза. – Сними же, наконец, свои розовые очки, идиотка! Лёка – лесбиянка, это знают все, кроме тебя. И дружит она с тобой только потому, что собирается трахнуть. Можешь у Ирки спросить – в прошлом году они с ней тоже «дружили». Хочешь, прямо сейчас пойдем и спросим?