Тамара тронула Титова за руку, сама неожиданно взволнованная этим прикосновением.

— Иван Семенович, так как же?

— Я не возражаю. Только вот Варя Жданова приносила мне свои черновые наброски такого же предложения. И не так давно…

— Ах, Жданова! Ну и что? — спросила, помолчав, Тамара, приподнимая брови и слегка улыбаясь. — У неё черновые, а у меня, как видите, начисто.

Она показала рукой на станок, на котором проходило испытание.

— Почему, собственно, цех должен ждать, когда Варя или кто-то другой доработает свое предложение, если есть уже готовое? Я не понимаю… Вы сами говорили, что мое предложение несет большое облегчение наладчикам и очень экономично, Иван Семенович. А бриз разве знает что-нибудь о предложении Ждановой? Так причем же тут она? — сорвалось у Тамары, а её небольшие зеленоватые глаза, пристально устремленные на Титова, договорили:

«Я, а не Варька, без памяти от тебя. Разве ты не понимаешь этого?»

…Час спустя Тамара видела, как пришли слесари и приступили к работе. Белочкин с Иваном Титовым были тут же. Тамара, остерегаясь каких-нибудь вопросов к ней, как к автору предложения, поспешила уйти в редакцию заводской многотиражки, чтобы напомнить там о себе.

В редакцию заводской многотиражки у Комовой уже была протоптана дорожка, когда она еще только создавала бригаду. Ее встретили там шуточками, как старую знакомую. Но Тамара не откликнулась на такой прием.

— Простите, товарищи, волнуюсь, — проговорила она с виноватой улыбкой, предварительно отпив несколько глотков из услужливо поданного ей стакана. — К вам, дорогие журналисты, я пришла затем, чтобы этот мой маленький вклад не остался втуне, а сразу же был доступен всему коллективу. В чем суть его можете узнать в бризе или у наших инженеров. Вы их застанете в цехе, а мне, как автору, не совсем удобно, — пояснила Тамара, опуская глаза, но с несомненным чувством собственного достоинства.

— Тамара Владимировна, да мы всей душой! — воскликнул редактор и поручил сотруднику сходить в цех, собрать материал и подготовить статью в завтрашний номер многотиражки.

Тамара тем временем не спеша перекусила в буфете с таким расчетом, чтобы корреспондент успел поговорить с инженерами без неё, и снова появилась в цехе. Белочкин уже ушел домой, а Титов находился тут со слесарями и встретил Комову улыбкой.

— Уже репортеры вас начинают посещать, Тамара, — сказал он, впервые называя её по имени.

— Да, ну и что же?

— Белочкин наговорил с три короба, а я не любитель.

— Ах, я тоже не люблю никакой шумихи! А Белочкин— заинтересованное лицо, ведь он мне помогал и расчетах, — сказала Тамара на всякий случай.-Ну, а вы помогли бы мне? — лукаво щурясь, с плохо скрытым желанием понравиться, спросила Тамара, расстегивая и застегивая на верхнем кармане спецовки молнию.

— Попробуете попросить, тогда узнаете, — отвечал в тон Тамаре Титов, разглядывая её немного склоненную в эту минуту, красиво причесанную голову.

— Хорошо, я попрошу, — пообещала Тамара и тут же добавила, несколько запинаясь — Но только о чем-нибудь другом…

— Так просите же, я на все готов! — отозвался Титов.

Радостный огонек блеснул в зеленоватых глазах Тамары.

— Сводите меня в кино, как закончим работу на станках! — выпалила она.

Они разошлись до новой встречи, весьма довольные друг другом.

Титов привык нравиться женщинам, сам того не замечая, что инициативы в таких случаях не проявлял. Может быть поэтому ни одной крепкой привязанности не было еще в его жизни.

«Смазливенькая, — подумал о Тамаре Титов, меняя спецовку на пиджак. — Кажется, этот Белочкин неравнодушен к ней. Ну, поживем — увидим…»

Тамара осталась в цехе присмотреть за слесарями, но мысли её беспрестанно возвращались к Титову. Она еще не решалась поздравить себя с успехом, однако начало этому успеху было положено основательное, так размышляла она. «Пойдем в кино, слово за слово и о новой встрече договоримся. Подцепить такого парня не каждая сумеёт: Герой, хорош собой, поток строит! Какое будущеё впереди! Да за его широкими плечами сам черт не брат. Досадно вот только одно будет, — если он не повесит своей золотой звездочки Героя на грудь, — загадывала Тамара, не одобряя непонятного ей поведения заслуженного человека. — Заработал — носи! Пусть все видят и знают, кто ты есть, ну и завидуют, само собой!»

Ночь у Комовой прошла в хлопотах, но она не чувствовала усталости, когда к шести утра слесари объявили ей, что одна пара станков готова. Тамара перезнакомилась за это время со всеми рабочими ночной смены.

— Идите усните хоть часик, — говорили ей сердобольные люди. — Да вы еле на ногах Стоите, нельзя так… Три смены подряд!

— Ах, можно, все можно, когда вопрос идет не о личном, а об общественном! — восклицала Тамара и начинала пространно говорить о той выгоде, какую несет цеху её предложение.

Под утро она все-таки прилегла на диване в здравпункте, твердо веря, что ложится мало кому известной Тамарой Комовой, а встанет прославленной. Но мысль о том, кого же для почина поставить на переналаженные станки, не дала ей уснуть. Надежнеё, конечно, Фросю Субботину — лучшую её работницу, но не лежит душа Комовой к наперснице Симы Кулаковой, этой все подмечающей девчонке, которая в карман за словом не полезет.

«Ничего, пусть встанет Муся Цветаева, справится»— скрепя сердце решила она и перестала думать об этом.