Из канцелярии принесли разнородный пласт бумаг. Заявления, опросы граждан, официальные письма на бланках, вырезки из газет… Сперва я подумал, что мне подвалило множество криминальных эпизодов. Но все эти бумаги скрепила бодрая резолюция начальника уголовного розыска: «Леденцову! Проверить факт». Почитав, факт я уяснил: он сводился к тому, что гражданин Поскокцев бьет свою жену гражданку Поскокцеву. Я пошел к начальнику.

– Товарищ майор, это же бытовуха для участкового…

– У них разборка шесть месяцев идет. Видел резолюцию полковника?

– Пусть следователь займется.

– А розыск?

– Что там искать? Муж лупит жену.

– Плохо читал материал… Жену бьет не муж.

– А кто же?

– Полтергейст.

Майор смотрел на меня, как крупный пес на махонькую собачонку, упавшую на спину. Куснуть или хватит лапок кверху? Но я молчал, потому что нечего было сказать. Пауза становилась неприличной, и, поскольку была моя очередь говорить, я попробовал уточнить:

– Кого же ловить, товарищ майор?

– Его, полтергейста.

– Никогда не ловил.

– Вот и поучись.

– Он же того, невидим.

– На то и уголовный розыск, чтобы ловить невидимых. Показания свидетелей, следы, отпечатки пальцев…

– А у полтергейста есть пальцы?

– Леденцов, не умничай…

Вечером, попозже, когда обычно люди уже дома, я нагрянул к Поскокцевым. В гости к полтергейсту. Улица Вторая Вербная. Первой не было, видимо, утонула в болоте, что начиналось прямо за домами и тянулось до самого леса. Здесь бы кикиморе водиться, а не полтергейсту.

Однокомнатная квартирка, правда, не малогабаритная. Как тут не поселиться полтергейсту, если полумрак и ничего не разглядеть, кроме теней, пляшущих на стенках, - в комнате горели свечи.

– Энергетический кризис?
– спросил я.

– Да нет, - замялась Поскокцева.

– Не платите за электричество?

– Он пробки вышибает, - объяснил муж.

– Он - это кто?

– Полтергейст.

– Электрика приглашали?

– Запил.

– Надо было найти не пьяницу.

– Молодой парень, в рот не брал, а запил после нашей квартиры.

– Как бы и мне не запить, - усмехнулся я.

Супруги воспринимали меня с недоверием. Я понял, почему: потому что ничего не знал о квартире, которая стала достопримечательностью района. О ней писали в газетах, ее исследовали ученые и посещали различные комиссии.

– А вы из милиции?
– спросила женщина.

– Да, я вашему мужу показал удостоверение.

– У нас и какой-то прокурор был, да все без толку.

Я прошелся по квартире. На обоях темные пятна, маслянистые, непросыхающие… Два стула с отломанными ножками… Трюмо с косой трещиной… Розетка выворочена… Холодильник стоит посреди кухни…

– Вы его видели?

Поскокцевы горько улыбнулись: по-моему, она сделала это горше, чем он. И муж объяснил:

– Его пробовали сфотографировать.

– Кто?

– Экстрасенс из Института кармы.

– Получилось?

– Пленка вышла засвеченной.

Здоровье ли у меня хорошее, или следователь Рябинин укрепил меня в материализме, но я чувствовал прилив жизнерадостного юмора. Из множества веселых вопросов, теснившихся в моем сознании, я выбрал самый серьезный:

– Поймать не пробовали?

– Зачем вы пришли?
– раздраженно вырвалось у мужа.

– Полтергейст невидим, - укорила жена.

– Я из уголовного розыска и привык искать-сажать…

– Посадить полтергейст?
– хохотнул Поскокцев.
– У соседа за стеной была овчарка… Как он у нас поселился, она все ночи выла волчьим воем. Пришлось усыпить.

– Подруга принесла кошку, - вспомнила жена.
– У той глаза загорелись, шерсть встала дыбом, вырвалась из квартиры и убежала.

– Об чем разговор, - заключил муж, - если газ сам загорается, холодильник по квартире бродит и кастрюли летают?

– Разумеется, когда нет посторонних, - заметил я.

Мы стояли на кухне возле самоходного холодильника. Что-то щелкнуло. Я вскинул голову, и одновременно с шелестом, словно крупная птица, над моей макушкой пролетел какой-то предмет, звонко ударился о стенку и шлепнулся на пол. Я его исследовал: алюминиевая кастрюлька, пустая, чистая. Осмотрел и полку, откуда летела, и в ряду других кастрюль нашел прогал, где она стояла. Там ничего, пустое место. Хозяева смотрели на меня с вопросительной иронией. А я, откровенно говоря, юмористическое настроение утратил.