Ровно тогда в голову пришла мысль написать эту книгу. Вот я и пишу, так что слушайте про Беренику от первого лица сержанта Малого.

«Степашин-то наш… отец-командир, нет, не сломался. Просто стал как мешком ушибленный. А все отчего? А оттого, что баба.

Нет, Андрюха, не лыбься, все ты понял! Не он — баба, а довела его баба. Ему еще на Лючии наш комроты капитан Плахов говорил: „Лёва! Девки, они как лошади! Капризные и подлые все, а красивые крайне редко. Те, что красивые, про свою редкость знают и пользуются, так что не надо им верить! Как старший по званию приказываю!“.

А уж папе Лёве девка досталась! Не приведи Бог! Видел фото — краси-и-ивая! Сил нет! Коса вот досюда, ноги, как у фигуристки, задница, все дела… а глаза бедовые и блядские. Самая опасная тварь.

Извела нашего папу! Не желает к нам на Грозный лететь! Почему не желает? Так поди разбери!

Ну Лёва и поплыл. Держится вроде, а голова плывет. И тут приказ: выступаем на Беренику. Нам в бой, а у командира мысли! Стало что терять — раз. Не поймешь: а она вообще с тобой или как — два.

На войне думать нельзя! Тем более про такое. Ну да что я тебе рассказываю?! Ты истребитель, сам под Богом ходишь. Только задумался — сразу кранты.

Папа Лёва еще и комвзвода, за всех своих циклопов в ответе. Чуем: быть беде, с таким командиром удачи не будет! Молчим, конечно, но идея такая вертится.

Почему Степашин папа? Так старый он для осназа, сам посуди: тридцать пять лет, а все лейтенант! Они же с Плаховым одногодки, ему бы майором быть… Андрюха, чем перебивать, дай лучше сигаретку!

Короче говоря, долетели до Альциона, нашли Беренику. Вы на орбите сторожите, а нам на выход, ну и пошли.

Береника — та еще планета. Да и место сброса — натуральный ад. Как на старой картине: кругом сера, лавовые озера, гейзеры, разломы с дымком, небо низкое красно-оранжевого колера. А на горизонте вулкан курит. Только чертей со сковородами нету.

Рельеф — трындец! С бэтээрами даже соваться нечего — не проедут. Пилим на своих двоих. Скафандры вглухую, сопим в кислородные баллоны, снаряжения на каждом, как на верблюде, потому как непонятно: чего ждать?

И Лёва с похоронной рожей… возглавляет. И вопрос еще что хуже: командир в таком состоянии или совершенно неразведанный маршрут? Хотя о чем это я?! Мы же и есть разведка!

Но страшно! Небо давит, серная дымка, ни пса не видно. Средства обнаружения работают в штатном режиме, но психика у людей требует всё видеть глазами. Электронике не доверяет. А много рассмотришь в чертовом тумане?!

Товарищ Иванов на инструктаже взбодрил… Показывает картинки и пару видео: вот, говорит, вражеские флуггеры. А вот это — звездолеты. О наземной компоненте сил противника ничего не известно, есть ли пехота, ручное оружие, минные поля… короче, ничего.

Искать, говорит, я вас попрошу, вслепую. Уверен, СР-сканирование с орбиты выявит концентрацию какого-то эсмеральдита, на основе которого у чужих сделаны то ли основные конструкции, то ли двигатели летательных аппаратов. Наш сокол Румянцев сумел добыть обломок такого флуггера, так что СР-сканеры точно откалибровали по опорным данным вещества, засечку координат выдадим, не сомневайтесь! Кто б сомневался…

Предмет поиска определять вам, то есть нам. Задача: выйти по координатам, определиться по ситуации, важна любая информация — вперед, за работу.

Слушай, так это ж ты Румянцев! Что-то я туплю после всей этой свистопляски! Ты что, правда кусок флуггера добыл? А то машины-то у них — это звиздец просто! Впечатляют! Не поделишься подробностями? А чего не поделишься, жалко, что ли? Подписка? Ах ты черт… ладно, с пониманием.

Топаем, значит. Потеем.

„Валдай“ — хорошая броня, но тяжелая, а электромышцы слабоваты.

Лёва командует:

— Применение ракетных ранцев запрещаю! Пока не выясним возможности противника по засечке целей, уровень их агрессивности и средства наземного нападения.

Это верно, но до чего же муторно! Потому что по координатам-то мы вышли, ага, но это квадрат в десять километров! Десять квадратов и нас — сорок рыл. Ты бы видел те скалы, распадки, ущелья, что мы на пузе проутюжили!

Разбились на звенья, встали в поисковую спираль и давай витки наматывать.

Час, два, три. Сменили баллоны. Еще час. И тут третье отделение докладывает:

— Здесь Самохин, — это их комод, чтоб ты понимал, — у нас контакт вроде.

Так и сказал: вроде. Прямо по боевой трансляции. Я все ждал, когда Лёва его выматерит, что доклад не по форме. Он вообще на боевом делается резкий, а уж за „вроде“ можно так схлопотать! Но Степашин не своим голосом отвечает:

— Миша, никуда не лезьте, ждите нас. Всем выдвигаться по координатам третьего.

Миша! Хорошо хоть не Мишутка! Ну, думаю, совсем командир плохой.

За полчаса все собрались. Самохин выискал отличный распадок: с гребня долина видна от сих до сих, а нашего НП не заметишь, пока по головам не пройдешься. Так вот, перед гребнем — долина, за ней — здоровенная скала, в скале — пещера. Именно „вроде как“ — дымка проклятая мешает.