— Кто бы говорил, — домомучительница начала каким-то перцем мясо посыпать, — мой давай!

И вот я, в позе четвероногих, с губкой в руках отдираю пол. Хлопнула дверь, чьи-то уверенные шаги, а потом удивленное восклицание:

— Тиа?

Стремительно оборачиваюсь к Джергу, который в изумлении смотрит на унижение персональной свахи.

— Надо же, — меланхолично помешивая варево, произнесла Лидия, — вы ее по попе узнали, а?

— Да нет, — высокородный смутился, — просто платье и рисунок на чулках запоминающийся…

Лидия выронила помешивалку свою. На мною выдраенный пол!

— Убью! — поднимаясь, сообщила я домомучительнице.

Лидия схватила половник, я… а я… я…

Мои готовые рвать и царапать руки перехватил высокородный, обнял, пережидая, пока угомонюсь, а затем, чуть поглаживая по спине, тихо спросил:

— Что случилось, Тиана?

И так он это спросил, что Лидия выронила половник, а я перестала злиться. Потом подумала и сдала домомучительницу:

— Она меня истязала, заставила вымыть весь пол, шкафы, плиту и вообще все! Вот! И это меня, дипломированного специалиста и ценного кадра!

Джерг с какой-то снисходительной улыбкой посмотрел на меня, грустно покачал головой и все так же тихо, с каким-то вибрирующими нотками спросил:

— А почему вы согласились, а?

Пришлось сознаться:

— В обмен на обед… и ужин.

— Только обед! — напомнила о своем присутствии Лидия.

— Да? — я опять разозлилась, — Это я тут час корячилась только из-за обеда?

— Вот когда все домоешь, тогда обсудим приготовление ужина! — добила меня Лидия.

С тяжелым вздохом я отошла от генномодифицированного, планируя домыть пол. Мало совсем осталось ведь.

— Тиа, прекратите немедленно! — негромко, но как-то властно заговорил этот высокородный.

Остановилась, бросила опостылевшую губку, развернулась к генномодифицированому и хмуро сообщила:

— Спасибо за заботу, но я… сама разберусь.

И все бы ничего, но Джерг, к моему удивлению, начал очень глубоко дышать. И это было не связано с возбуждением или чем-то подобным. Вот с чем это было связано, я знала и потому:

— Лидия, сваливайте! — напряженно глядя на генномодифицированного, приказала я.

Домомучительница удивленно взглянула на меня, но я продолжала неотрывно следить за приступом Джерга. Не знала, что все настолько плохо. Хотя Юлиан предупреждал на счет нестабильности.

— Тиа, вы… — начала Лидия.

— Вон, — прошипела я, стараясь не делать резких движений и не повышать голос, — быстро!

Вероятно она, наконец, сообразила, потому и отступала к выходу медленно, не поворачиваясь к Джергу спиной. Это что значит, что подобные приступы у него не редкость? А генномодифицировнаный дышал все глубже и напряженнее. Его грудь заметно вздымалась при каждом вдохе, одежда начала трещать из-за увеличивающейся мускулатуры. Черт, о чем думал Джерг-старший, отправляя сюда этих глупых девчонок?! О чем они вообще думают, планируя политическую карьеру для нестабильного? Черт!

— Лериан, — я сделала шаг к высокородному, — Лериан, слушай мой голос.

Из груди генномодифицированного раздается глухой рык. Ой как все плохо!

— Лериан, — делаю еще шаг. Нужно двигаться очень плавно, чтобы не вызвать выброса агрессии. Черт, даже руки трястись начали. — Лериан, все хорошо…

Глаза у него совсем синие стали, зрачок увеличен, дыхание такое, что стоя в шаге от него, ощущаю движение выдыхаемого воздуха. Черт, как страшно жить-то! И самое паршивое, что если у Дерганной Дел подобное состояние предсказуемо, то у этого все началось без каких-либо видимых внешних причин.

— Лериан, — делаю еще шаг, и оказываюсь вплотную к нему, теперь при вдохе его тело соприкасается с моим. И жар ощущаю даже сквозь одежду. Значит, температура повысилась, хотя это и так понятно, стоит взглянуть на мускулатуру.

На курсах нас учили как вести себя в подобных случаях. Именно работа с нестабильными генномодифицированными и составляла основу курса, и я неоднократно применяла эти знания в работе. Но что спровоцировало Джерга? Нужно понять причину, чтобы остановить следствие.

— Лериан, — говорю едва слышно, прекрасно зная, что сейчас у него обострен и слух и обоняние, — Лериан, что случилось? Лериан…

Глухой рык и высокородный фокусирует свой невменяемый взгляд на мне. Что-то мне стало страшно! Сейчас сознание в нем спало, осталось только оголенное подсознание. Это все равно, что оголенные провода. И то, что он смотрит на меня это плохо. Очень-очень плохо!

— Тиа! — прорычало двухметровое чудище с вздыбившимися мускулами. — Тиа…

Черт! Они же не говорят в этом состоянии! Это что, новый виток мутации?! Мама! Мне уже жутко. А страх показывать нельзя! Совсем нельзя!