— Ну, — я снова поднялась, — жду вас в восемь вечера.

И с этими словами я гордо удалялась, ровно до того момента, как Джерг задал вопрос в лоб, точнее в спину:

— Тиа, почему от вас каша убежала?

— Совести у нее не было, — призналась я. — Соль была, перец тоже, а совести ни капли. Вот она и сбежала… и отмывалась тяжело, гадина.

— Не понял.

Вот непонятливый! Возвращаюсь, но рядом не сажусь, так и стою в шаге от Джерга.

— Понимаете, я пыталась cварить кашу на обед.

— Зачем?

Он меня убивает своими вопросами.

— На обед, что тут не понятного.

— Тиа, — Джерг тоже поднялся, — я же сказал, что вас будут кормить, к чему порыв с варкой каши. Вы что, готовить умеете?

— В том то и дело что нет, — призналась я. — Карвинг это мое, сервировать стол даже в средневековом стиле без проблем, а с готовкой… как-то не задалось. И в результате каша обнаглела и полезла из кастрюли. Кухня… в общем, оказалась вся в этой синей каше. Потом пришла Лидия и от увиденного озверела… потом вы пришли и тоже озверели… от увиденного.

Каюсь, в этот момент глянула на Джерга. Опять дышать начинает.

— Тормозите агрессию на этапе формирования, — посоветовала я. — В общем, с кашей вам теперь все ясно, и я пошла. Еще дел много, беседку строить надо и к ужину готовиться.

— А пол вы зачем мыли? — не дал уйти высокородный.

— Ну, знаете ли, — я опять развернулась к Джергу, — люди в озлобленном состоянии это иной раз так же страшно, как и вы, сверхлюди.

— Я уже извинился.

— Именно это меня и пугает, — призналась я. — Но я вам не доктор, чтобы сейчас сесть рядышком и обстоятельно выяснять симптомы проявления вашей нестабильности. Лечитесь сами.

И я опять собралась уйти, а он снова задал вопрос:

— Тиа, почему вы позволяете так с собой обращаться?

Вопрос был хороший такой. С подоплекой. И мне, если честно, ответить было нечего. Явно ведь имеет в виду и ситуацию с Киану, хотя и с Лидией нехорошо получилось. Зачем я взялась мыть тот пол? Хотя я знаю зачем, а точнее почему — чувствовала свою вину. Вот так и с Киану — я чувствую свою вину, в этом-то и проблема.

— А меня все устраивает, — я снова начинаю бежать, на этот раз уже в нормальном темпе.

Дом я оббежала, но новый виток успокоения делать не решилась, и пришлось возвращаться к своим профессиональным обязанностям.

Мое явление в мир утонченных, тихо матерящихся и негромко меня любимую проклинающих моделей, не прошло не замеченным. Прелестницы, несколько утратившие утреннюю свежесть, злобно взглянули на собственно своего командира, и попытались возмущаться.

— Скоро обед, — превентивные меры мой конек.

Прониклись, прикрыли ротики с идеальными зубками, вернулись к письменной работе.

— Так, кто все написал, может сдавать, — предложила я.

Высокородные поднялись одновременно. Слаженным строем направились ко мне, протягивая исписанные каллиграфическим почерком странички. Осторожно принимаю поданное, и только забрав все листочки, радую девушек:

— Ну раз вы уже все сделали, ступайте на кухню помогите Лидии стол накрыть.

Окрысились, ощерились, готовятся бить больно.

— У нас равноправие, — напомнила я, — и мне сегодня еще победительницу выбирать.

Молча развернулись и так же слаженно потопали по направлению к кухне.

— Только не мусорить там! — это был уже вопль в семь уходящих спин. — Иначе ужин сами будете готовить!

Подхватив протянутый Джастином сейр, беру и самого психолога и устраиваюсь подальше от девчонок, на софе у окошка. Тут и светлее, и сели мы спиной к подопечным.

— Тиа, — едва сели, начал Джастин, — трое не стабильны.

— Да? — я скептически изогнула бровь, — Это их личные проблемы.

— Да, — согласился мой психолог, — но подло с нашей стороны было бы не сообщить об этом Джергу.

— Как сказать, — я рисовала схему на дисплее сейра, — видишь ли, этот генномодифицированный так же не слишком стабилен.

От Джастина послышалось нечто типа "ээээ", бросаю взгляд на него, так и есть — и руки дрожат и глаз дергается.

— Солнце, не бойся я с тобой, — напоминаю на всякий пожарный.

Он кивнул и начал успокаиваться. Не выдержал, глотнул одну из своих капсул. Джастина понять можно было — он как раз был психологом у высокородных лет восемь, пока к нам перешел. И после этих геномодифицированных все истерики моделей щелкал как орешки. А высокородных не любит… все же два сотрясения мозга, четыре сломанных ребра и один титановый позвонок, это серьезная причина относиться к указанным выше, с некоторой долей опасения.