Резко пытаюсь вырваться, и не получается. Лериан держал не крепко, но шанса избавиться от его общества все равно не предоставил.

— Тиана… — и голос такой полный подозрения, — мне не совсем понятно… о незаконном рождении в вашем личном деле ни слова!

Попала! Он же не старший Джерг, этот убежден что я Тиана и только Тиана Аннор.

— Отпустите меня, — в ответ руки просто начали чуть поглаживать, словно генномодифицированный пытался меня успокоить. Делаю еще одну попытку. — Нам нужно возвращаться…

— Тиа, — высокородный без усилия поднял, развернул и усадил лицом к себе, — расскажи пожалуйста.

— Напоминает ситуацию на ящерке, — недовольно заметила я. — Что рассказать?

— О твоем рождении.

— Зачем вам это?

— Ты спасла мою жизнь, — как-то просто ответил Лериан.

Грянул гром, какая-то излишне наглая волна докатилась до прозрачной преграды и разбившись о стекло окатила нас мириадом ледяных частиц.

— Вы были в сознании? — хрипло спросила я.

— Да, — такой спокойный ответ, перевернувший все мои представления об этом высокородном.

Сложив руки на груди, я неожиданно даже для самой себя, начала рассказывать:

— Отец с мамой познакомились в пункте приема. Мама была медсестрой, отец призывником и закрутилось. Они собирались пожениться, но приказ и в ту же ночь крейсер с новобранцами перекинули в места боевых действий. Ошибка логистов — так в дальнейшем это было названо в прессе. А моя мать осталась… без мужа, так как расписаться они не успели, без разрешения на рождение ребенка и… со мной в животике. Вот так.

Лериан молчал, и я почему-то начала рассказывать дальше:

— Закон предусматривает принудительный аборт в подобных случаях, так как естественно рожденных ограничивают в численности. Мама не стала ни избавляться от меня, ни афишировать свое состояние. Все обнаружилось на медосмотре, которые работники проходят раз в полгода. Мне было пятый месяц, мама рассказывала, что я уже толкаться начала и она не смогла выполнить предписанное начальством распоряжение… Мама потеряла работу, квартиру, и лицензию. Пыталась покинуть военный городок, ее задержали и направили на принудительный аборт. В больнице работала акушерка… моя вторая мама Нира, она… я даже не знаю почему она помогла маме, увела ее через выход для персонала и поселила в своей квартире. У мамы Ниры не было ни семьи, ни мужа, ни детей. Ее сбережений и маленькой зарплаты хватило на то, чтобы скрывать маму, и мое предстоящее рождение. Роды принимала тоже мама Нира, одна… Вот так я появилась на свет без номера, без соц страхования и без разрешения на жизнь. От отца не было никаких известий, и моя жизнь висела на волоске. Поэтому мама Нира приняла решение… Они с мамой зарегистрировали брак как гомосексуальная пара, спустя год добились права на рождение ребенка, ну вы знаете, такие пары проходят искусственное оплодотворение и вот. Так, в год и восемь месяцев мама впервые вывела меня на улицу… на мою самую первую в жизни прогулку.

— Ты помнишь ее? — тихо спросил Лериан.

— Откуда? Я же была совсем маленькая. Это потом я узнала, что чиновники подобного маме Нире не простили и она тоже была лишена лицензии. Это потом я ходила в школу, где меня все открыто ненавидели и слово незаконнорожденная преследовало и в документации, и в надписях на моем шкафчике… Ну а то, что говорили про моих самых любимых людей вообще потрясало воображение…

— Лесбиянок не любят, — едва слышно произнес высокородный.

— Они ими и не были! — злость внезапно проснулась, заставляя вспомнить то дикое чувство несправедливости. — Они пошли на это чтобы меня спасти, как вы не понимаете! — о том, что плачу догадалась не сразу, просто вдруг мокро стало и сопли дышать мешали… — Когда папа вернулся из плена, о котором наше правительство умалчивало долгих шестнадцать лет, они с мамой поженились! Он любил ее все эти годы!

— А мама Нира?

И перестала плакать.

— Я осталась с ней, — прошептала едва слышно, — она была очень рада за маму, но… ей, в пятьдесят просто сложно было вновь остаться одной. И я осталась с мамой Нирой… от нее и до школы было ближе.

Тогда, в свои пятнадцать я не могла простить родителям их счастья и того, как легко мама забыла о женщине, пожертвовавшей всем ради ее ребенка. А мама не могла простить мне непреклонного 'Я буду жить здесь… других детей рожайте, вам теперь можно… папе дали разрешение.' Детей, к сожалению, больше не было. Роды у мамы очень тяжело прошли, мама Нира была тут одна, без мед аппаратуры и… стоит ли удивляться маминому бесплодию.

— Все равно у меня было счастливое детство, — я вытерла глаза, — у меня были целых две мамы, кто еще может подобным похвастаться!

— Никто, — Лериан улыбнулся. — Две мамы… здорово, наверное.

— Очень, — и я уже улыбалась, — они подарили мне столько любви и внимания, столько заботы. И даже если мне было плохо в школе, я приходила домой и чувствовала себя их маленьким солнышком, их центром вселенной. Потом, когда мама ушла, нам с мамой Нирой было немного тяжело и мне приходилось работать по ночам, чтобы хоть немного помогать… но в это время у меня уже был Киану… и если говорить откровенно, я все равно была счастлива. Так что нечего меня тут жалеть, коллективно вытираем слезы и сопли и возвращаемся в вашу комнату. Вы, между прочим, болеете, если не забыли.

Он снова удержал меня, и тяжело вздохнув начал делиться воспоминаниями:

— У меня мамы не было. Точнее была, но… как-то сразу после рождения меня забрал дед, фактически ограничив общение с родителями. Не могу сказать, что в тот момент меня это сильно расстраивало, я был ребенком, которого ждали, которого сразу возвысили и за которым торопливо бегали шесть нянек.

— У семи нянек дитя без присмотра, — вставила я.

— Без присмотра я остался только раз в жизни, — Джерг-младший вдруг стал каким-то рассеянным, словно заново переживал те далекие события. — Мне было шестнадцать, я хотел, наконец, сбежать из дома деда, подальше от Юлиана, который несмотря на небольшую разницу в возрасте считал себя очень взрослым и вследствие этого главным. Я угнал скуа, и рванул в стратосферу.