Вернулся он с кучей таких шкур. Одну разложил на траву, потом они вдвоем аккуратно перенесли женщину на солнышко.

Воины на скорую руку слепили носилки из ветвей, настелили травой, а сверху положили несколько шкур.

Сергей сам на руках перенес больную на носилки, сверху накрыл еще двумя шкурами. Затем повернулся к воинам и сказал:

— Всё. Битва окончена, возвращаемся.

С этими словами, он подхватил носилки спереди, предоставив Виктору возможность наблюдать за больной в дороге позади носилок.

Бывшие рабыни весь путь назад, что занял гораздо больше времени, чем пробежка до глотов, жались к воинам, словно боялись, что снова окажутся в рабстве.

К вечеру отряд достиг ворот поселения, где их встречали все, кто там был.

На площади торжественно выстроились пятеро старейшин тоже. Но друзья, не задерживаясь, сразу понесли носилки в дом Сергея.

Там аккуратно расстелили шкуры друг на друга, положили на них несчастную землячку, последней накрыли ее.

— Побудь здесь, а я за Семеном, — попросил он Виктора и поспешно выбежал.

Пять минут не прошло, как он вернулся с ним и с Катей.

Семен посмотрел на больную, кивнув, сказал:

— Лихорадка этой женщины я излечу, не беспокойся. Пойду только за травами. А твоя женщина пусть умоет ее и переоденет.

Он ушел к себе, а Сергей на этот период поручил больную рукам Кати.

— Я пока поживу у тебя, — попросил Сергей, когда они направились на площадь, на начатую церемонию поздравления с победой.

Там была Мила тоже. Виктор сразу же отправил ее в помощь к Кате. Только потом они подошли к старцам.

Те были крайне недовольны столь пренебрежительным отношением к себе, но вслух не решались высказать недовольство.

Толпа продолжала гудеть. Женщины обнимали, важных донельзя, довольных воинов. Шутка ли? Это уже вторая бойня, когда ни один воин племени не только не погиб, но даже не поцарапался. Хотя, в первый раз Сергей еще не был наделен столь высоким званием племени, но зато, в одиночку дал прикурить целой армии врагов.

Старцы вновь завели свою занудную песнь, по-видимому, означающую «благодарим за службу». Они вновь гуськом обошли Сергея и Виктора, прикасаясь к плечам. Под конец заявили о начале великого пира в честь сокрушительной победы над врагом и освобождения рурок от рабства.

С радостными возгласами женщины бросились исполнять поручение старейшин.

Прямо на площади стали поспешно появляться шкуры, большие циновки. Всюду закипали котлы, включая в первую очередь, на обоих очагах Белого Дома.

Друзьям было в тягость находиться здесь, когда там лежит их родная землячка, но сейчас уйти, было бы большим плевком. И не только по отношению к старцам, этого они пережили бы, но и по отношению к воинам, которые теперь с обожанием глядели на них поверх угощений.

Пир длился долго. Почти до полной темноты. Только теперь позволительно было встать, чтобы уйти, сославшись на то, что им еще нужно помолиться Адольфу Гитлеру.

Они тихо встали и пошли к дому Сергея.

Семена уже не было. Только обе женщины сидели у изголовья больной и, коверкая русские слова, разговаривали с ней.

Когда они увидели мужчин, разом замолкли.

Виктор и Сергей подошли к землячке.

— Добрый вечер, дорогая, — сказал Виктор, опускаясь на корточки возле нее.

— Вечер добрый, — тихим, охрипшим голоском ответила больная.

Рядом на корточки опустился Сергей. Сияя глазами, положил лапу на ее исхудавшие пальчики.

— А как вас зовут? — спросил он.

— Валя… Валентина Петровна, — представилась она.

— А меня Сергеем зовут. Я из Коломны. Мой друг, Виктор из Рязани. А вы откуда тут очутились?

— Москвичка я, — вяло улыбнулась Валентина Петровна. — Учительница средней школы. И сама не понимаю, как тут очутилась…

Друзья переглянулись. Понятно было, что сейчас не стоит ее тревожить неприятными воспоминаниями.

— Вы, Валентина Петровна, отдыхайте пока, — ласково проговорил Виктор. — Еще успеем наговориться. А мы уйдем до завтра.

— Да, да, — подхватил Сергей. — Завтра встретимся. Женщины побудут до утра с вами. Кстати, вы познакомились уже?

— Да, — слабо улыбнулась она. — Познакомились и поговорили уже немного.

— Ну и славненько. А мы пока пойдем.

Они вышли и первым делом пошли к Семену за отчетом. Тот еще возился у себя со ступой в окружении своих неизменных учеников.