Девушки долгое время хихикали в сторонке, потом подошли и с удовольствием смотрели на молодого красивого рыцаря, он понял со стыдом, что даже не слушают, ощутил, как начинает краснеть, однако то ли пожалели, то ли в самом деле начинает нравиться, но сели вокруг на диванах, сперва возились и пихались, демонстрируя свои округлости, затем заслушались, он почувствовал, что да, в самом деле слушают.

Он уже начал выдыхаться, однако в комнату вошел мужчина в дорогом восточном халате, что-то шепнул Манфреду на ухо и взглядом указал на Тангейзера.

Манфред кивнул, повелительным жестом велел Тангейзеру оборвать песнь.

Тангейзер торопливо закрыл рот и прижал дрожащие струны ладонью.

– Похоже, – сказал Манфред шепотом, – к императору донесся тот шум, что ты производишь. Во всяком случае, он готов теперь послушать и песни. Пойдем быстро!

Тангейзер торопливо вскочил, Манфред широкими шагами направился к расписной, словно сказочной двери, два огромных сарацина по обе стороны входа посмотрели на них с угрюмой враждебностью, в руках огромные секиры, но не сдвинулись с места.

Манфред переступил порог, поклонился. Тангейзер вдвинулся следом, чувствуя себя как на иголках.

Комната большая и роскошная, вся в светлых узорах, Тангейзер уже знал, что сарацинская вера запрещает изображать людей или животных, даже растения нельзя, потому все здесь так необычно, даже мебель странная, чрезвычайно изысканная и удобная, будто не для мужчин, а избалованных женщин.

Император, однако, не на ложе, а в кресле, ничуть не похожем на трон, смотрит с интересом.

Тангейзер преклонил колено.

– Ваше Величество…

Император сказал доброжелательно:

– Мы на отдыхе, так что опустим некоторые детали докучливого этикета, дорогой барон.

Тангейзер уточнил почтительно:

– Фрайхерр, Ваше Величество.

Император сказал с улыбкой:

– В нашем войске, кроме германцев, присутствуют также рыцари из Англии, Франции, Италии… Не будем принуждать их заучивать наши титулы, у военных людей вообще трудно с запоминанием.

Манфред грубо хохотнул.

– Слишком часто, – прогрохотал он, – получали по головам, вот память и отбило у многих.

Император улыбнулся.

– Зато какие подвиги!

Манфред пояснил:

– Тангейзер, фрайхерр в других странах соответствует барону, так что если европейцы будут называть тебя бароном, а сарацины – беем, хедивом, а то и эмиром, не брыкайся и не поправляй. В некоторых племенах бей выше хедива, так что сразу не хватайся за меч!

Тангейзер спросил непонимающе:

– А что, мне придется разговаривать с сарацинами?

– Никто не заставляет, – ответил Манфред весело, – но что-то мне подсказывает, еще как подсказывает…

Он остановился, засмеялся. Тангейзер спросил с непониманием, поглядывая на императора, что наблюдал за ними с улыбкой отдыхающего человека.

– Что подсказывает?

– Что будете общаться, мой дорогой друг. Еще как будете!

– Ну знаете, дорогой друг, – ответил Тангейзер с достоинством, – я простой рыцарь, дипломатии не обучен.

Император обронил:

– Зато обучены сложению песен?

Тангейзер поклонился.

– Ваше Величество, это такое искусство, как вы сами знаете по себе… ему либо обучаешься сам, либо ничто уже не научит.

– Согласен, – ответил император, – продемонстрируйте что-нибудь из своих песен, дорогой барон. Именно тех, что вы сочинили лично.

– Ваше Величество, – ответил Тангейзер с поклоном. – Это для меня громадная честь…

Император указал мановением руки, где сесть, Манфред опустился на диван рядом с Тангейзером, словно для незримой поддержки. Тангейзер в самом деле чувствовал, что от старого воина струится нечто такое, что вселяет силы и уверенность.

Фридрих слушал Тангейзера с задумчивым видом и, даже когда прозвучала последняя нота, долго звеневшая в тишине, некоторое время не двигался, погруженный в думы.

Тангейзер молчал почтительно, он чувствовал, что песня получилась, но, как все говорят, у императора прекрасный вкус, он моментально улавливает не только малейшую фальшивую ноту, но и крохотное нарушение ритма, слога или неверное звучание.

Манфред тоже помалкивал почтительно, но с этим проще, ему медведь уши оттоптал, и знатный рыцарь это знает.