– Я никогда не понимал, почему при этом нужно ставить женщину на колени, - вдруг произнес он.
– А сейчас понимаю, - прошептал Кимао и Данфейт закричала, припадая головой к траве и вжимаясь в нее.

Его язык, ласкающий... Его дыхание там, стало так горячо... Его поцелуй и снова язык, от движений которого вся она начала плавится...

Так много обычаев, так много культур. Одни ставят на колени, чтобы изнасиловать и причинить боль, а другие, чтобы исполнить обряд и доставить наслаждение человеку, без которого не хотят больше жить. Зависимость не может быть удобной, и "мужчина на коленях" - это тот, кто должен преклониться еще ниже перед той, которую любит.

Он обхватил ее бедра руками и снова прижался к влажной плоти, продолжая свои ласки с самого начала. Мысли Данфейт о нем и том, что он делает, сменились тихим стоном. Он ощущал ее удовольствие, словно свое собственное... Странно испытывать все это, но по-другому уже не хочется, нет, совсем не хочется...

Кимао отстранился от нее и, прикоснувшись рукой к ее лону, нашел пальцами ее теплоту. Дани замерла на мгновение, а когда вновь попыталась вздохнуть, почувствовала, как он наполняет ее.

– Кимао, - вырвалось из ее рта, и она согнулась под ним, продолжая всхлипывать.

Кимао наклонился и провел носом вдоль ее спины, оставляя влажные следы на коже от своих поцелуев.

– Разве, я царапаю тебя?
– прошептал Кимао, целуя ее за ушком и проводя ланью по напряженному животу.
– Разве я дергаю тебя за волосы?
– вновь спросил он, припадая носом к ее затылку и вдыхая аромат сбившихся волос, продолжая двигаться в ней и с каждым новым движением хватать воздух ртом.
– Разве тебе больно, Данфейт?

– Нет, - прошептала она.

– Мне нравится чувствовать тебя так. А тебе?

– Да...

Он прижал ладонь к ее груди и погладил нежную кожу, а затем, обвив рукой талию, ближе притянул к себе.

Его движения стали более напористыми. Он требовал. Он хотел окунуться в это чувство сам, зная, что единственным источником ее удовольствия является только он.

– Кимао, - жалобно простонала она и выгнулась под ним, но он легонько сжал ее шею и опустил голову, опять прижимая ее к траве.

Она вцепилась пальцами в его колени и подалась ему навстречу. Он ее раздавит. Он ее уничтожит. Он поработит ее, обязательно, потому что с этим наслаждением не имеет смысла бороться, его хочется испытывать вновь и вновь.

– Дани, я больше не могу...
– простонал Кимао, перед тем, как она сжалась под ним и с криком приняла его оргазм в себя.

Тяжелое тело придавило ее к земле и у нее не осталось сил на то, чтобы пошевелиться. Она не улыбалась, она не плакала. Ей казалось, что она парит в воздухе, и нет необходимости больше ходить по земле. Она так долго искала свободы. Так много времени она потратила на мысли о ней. Теперь она вновь испытывает это чувство. Это он, что лежал рядом и вжимался носом в ямочку за ее ушком, подарил ей его. Это он сделал ее самой несчастной и, в то же время, самой счастливой сегодня.

– Я бы мог сказать тебе, что люблю, но боюсь, что ты ударишь меня и просто уйдешь. А я не хочу, чтобы ты уходила от меня. Не хочу, слышишь?

Он оторвался от нее и присел, глядя на бледное тело, сжимающееся в комок на траве.

– Иди сюда, - прошептал он и, подхватив ее на руки, усадил себе на колени, прижимая к своей груди, словно ребенка.

Данфейт открыла глаза и, потянув свою руку, прикоснулась пальцами к его щеке.

– Кимао?
– позвала она, глядя на него своими раскрасневшимися, отечными глазами.

– Да?

– Скажи мне... Скажи...

– Я люблю тебя. Люблю тебя, - ответил он и наклонился к ее губам.

– Спасибо, - прошептала она, закрывая свои глаза.
– Спасибо...

Странное чувство - грусть. Оно не плохое, не хорошее, оно выткано из печали и сожаления, из любви и привязанности, из разочарования и новых надежд. Кимао был сейчас олицетворением этой грусти. Он был ее сожалением, он был ее печалью, он был ее разочарованием в себе. Он олицетворял ее привязанность. Он стал для нее любовью, и все ее надежды теперь были связаны с ним. Кимао - это ее грусть, чувство, от которого хочется бежать, но сил нет, и он опутывает, принуждая глаза становиться влажными, а губы пересыхать.

Кимао убрал прядь волос с ее лица и улыбнулся.

– Это все, что ты хотела мне сказать?
– прошептал он, прикасаясь губами к ее носу.

– Не дождешься, зрячий, - пробурчала Данфейт, проваливаясь в сон.

– Я так и подумал, - усмехнулся Кимао, сильнее прижимая ее к себе.
– Я так и подумал...

***

Данфейт распахнула глаза и вцепилась в плечи Кимао.

– Тише, спокойно...

– Сколько я спала?
– пробурчала она, пытаясь подняться на ноги.