Шрифт:
Страх... Животный страх... Мерзкий, с которым она продолжает бороться. Она слышит, как вырывается воздух из ее груди, и это принуждает ее двигаться быстрее. Нога срывается, и камни падают вниз. Она знает, что ей нельзя оборачиваться. Рука тянется вверх и соскакивает. Камни сыплются вниз, и она понимает, что уже падает вместе с ними...
Она лежит внизу. Как больно! Как же больно!!! Ее глаза смотрят на Айрин и образ сестры меркнет в свете белого Амира.
– Говорила же, что не сможешь!
– смеется Айри.
Она не может ответить. Она не может вдохнуть.
– Отец будет в ярости, когда узнает об очередном твоем подвиге!
– Нет!!!
Кимао отстранился от Айрин и тут же отвернулся. Не это он ожидал испытать в столь ответственный момент.
– Что значит "нет"?!
Кимао посмотрел на нее.
– Странно...
– Что происходит, Кимао?
– не скрывая своего возмущения, произнесла Айрин.
– Тебе пора уходить. Завтра у всех нас тяжелый день.
Айрин схватила его за руку и зашипела:
– Что все это значит?!
– А ты не настолько безгрешна, как всегда хотела казаться, не так ли?
– усмехнулся Кимао.
– О чем ты?
– Ты поспорила с ней, что она не сможет добраться до вершины по отвесной скале. А когда она упала у самого подножия, ты рассмеялась.
– Откуда ты...
– Сам не знаю. Видел ее сон и все.
– Мы были детьми!
– Возможно...
– Почему ты подумал о ней? Как ты мог читать ее, когда целовал меня?
– Так получилось.
– "Так получилось"? Ты в своем уме, Кимао?
– Перестань, это - всего лишь поцелуй - ничего больше.
– "Ничего больше"? Ты знаешь, зачем я сюда пришла! И не отрицай того факта, что ты меня хочешь!
Кимао посмотрел на нее исподлобья и покачал головой. Он не собирался с ней спать сегодня. Поцеловать - да, но не спать... "Ты меня хочешь". Он не мальчик, который обрадуется любой возможности запрыгнуть к ней в постель. Вчера спал с одной сестрой, а сегодня желает покувыркаться с другой... Он не опустится до этого... И она, как лицо, приближенное к нему и знающее его не один год, должна была понять... Если взглянуть правде в глаза, ей вообще не следовало приходить к нему сегодня. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра... не приходить до тех пор, пока он сам бы не позвал ее...
– Мне не понятны мотивы твоих поступков, - ответил Кимао.
– Твоя сестра попала в рабство несколько дней назад. Теперь у нее сломано два ребра. Ты вообще знаешь, где она? Этот вопрос тебя интересует или тебе все-таки наплевать?
– Ты привез ее сюда?
– удивленно произнесла Айрин.
– А куда я должен был ее отвезти? В гадюшник, в котором она живет? Или, может, я должен был бросить ее в госпитале? Действительно, пусть бы сама без гроша в кармане выбиралась оттуда...
– У нее полно денег! И она не несчастная девочка, которая не может о себе позаботиться!
– Она - твоя сестра, Айрин, и кому, как ни тебе, понимать, что одиночество - не лучший спутник попавшего в беду человека.
– Попрекаешь меня? Что ты знаешь о ней? Плевок в спину - вот ее благодарность. Она не скажет тебе "спасибо" за этот твой жест доброй воли. Эта девочка не ответила ни на одно письмо отца за все пять лет, что провела в доме Сиа. О том, что она жива, папа узнавал из кратких сообщений чужого человека, которого даже ты не называешь "отцом". Вот ее благодарность! Это - ее любовь к тем, кому она обязана всем!
Кимао промолчал. Нечего ему было ответить на это. Однако, для такого поведения должны были быть причины. Какие? Вряд ли Айрин о них знает. Да и вряд ли бы сама Данфейт поделилась бы этим со своей сестрой.
Айрин развернулась и направилась к выходу. Дверь ее за спиной Кимао закрыл с облегчением. Почему он оправдывал поступки Данфейт? Зачем искал причины там, где причин могло и не быть? Какое мнение у него сложилось о девушке, которая стала для него матриати?
– Противоречивое, - буркнул себе под нос Кимао и принял решение отправиться спать.
Глава10
Кимао проснулся с семь утра. Не смотря на ноющую боль в груди, которую он испытывал всю ночь, ему удалось выспаться. Дерева принял душ и спустился вниз, чтобы приготовить себе завтрак, когда увидел свою матриати, премило беседующую с Орайей.
– Не помню, чтобы я приглашал тебя к себе, - произнес Кимао, присаживаясь возле брата и перетаскивая с его тарелки кусок яичницы с беконом.
– А ты когда успела выстирать свой костюм?
– не без удивления произнес зрячий.