– Когда же ты погиб?
– прошептала Данфейт.

– Мне было двадцать пять, когда я погиб на Сатрионе и Ри Сиа провел процедуру трансплантации.

– Юга... Я же видела... Это был ты... Ты и она...
– Данфейт повернулась к Имайе и с неверием посмотрела на нее.

– Я догадывался, что в тот день ты увидела что-то... Но, ты промолчала... Впрочем, как всегда.

– И как же ты жил с этим?

– А разве у меня был выбор? Отцу отказали в доступе к моим "пустышкам" и он сделал то, на что в здравом уме вряд ли лишился бы! Он подставил пятилетнего ребенка!

– Его обман - наша расплата, - произнес Кейти, выходя из комнаты, в которой все еще оставалась госпожа Соу.

– А Имайя?

– И у нее был шанс вернуться, - ответил Кейти и посмотрел на девушку в белом плаще.
– Ее отец тогда входил в Совет зрячих. Он звал ее, и она слышала его зов, но не пошла...

– Почему же ты осталась?
– спросила Данфейт, оборачиваясь к ней.

– Одной ошибки было достаточно. Допустить вторую я не могла позволить.

Данфейт перевела взгляд на молодого Кейти и нахмурилась.

– Почему же ты выглядишь так?

– Потому что он решил отомстить мне, изменив свой облик на мой истинный, - ответил за него Кимао.

– Это справедливо, тебе так не кажется? Мне было пять, и я хотел забрать у тебя хоть что-нибудь. Ты отобрал у меня мое тело, а я забрал у тебя твой облик!

– И Имайя, вне сомнений, с радостью вырастила тебя.

– Меня вырастила не Имайя!

– Ах, да, прости. Тебя вырастила мать Орайи.

– Она и моя мать тоже!

– Будьте Вы прокляты, дети Амира!

– Ты - один из нас. Она, - Кейти протянул руку и указал на Данфейт, - тоже одна из нас. Не наша вина в том, что твоя матриати не желает иметь с тобой ничего общего!

– Я и без твоих подсказок вижу, что она - одна из вас!
– закричал Кимао и отвернулся к окну.

– Кимао!
– повысила тон Имайя.

– Что? Даже мне, своему зрячему, она не поведала историю своего перерождения! А теперь она строит из себя праведницу, утверждая, что не желает убить кого-то своим возвращением в наш Мир!

– Но, они не рожденные. Они не поймут, что произошло!

– Но такие, как я будем вынуждены убить их, если в часы своего существования здесь они все-таки поймут, что произошло!
– перебил ее Кейти.

– Такова воля Амира.

– Это их воля, а не Амира!

Данфейт обернулась к женщине в желтом плаще, спокойно сидящей на своем месте за столом в холле и совершенно не обращающей внимания на все происходящее.

– Она вообще слышит нас?
– не понимающе произнесла Данфейт.

– Ее задача служить и не вмешиваться, - пояснила Имайя.

– Но она слышит, не так ли?

Кимао посмотрел на Данфейт и прищурился. Правильная мысль закрутилась в его голове, и он искоса посмотрел на даму в желтом плаще. Она казалась отстраненной от происходящего. Словно, кукла, сидящая на своем месте и исполняющая роль манекена.

Данфейт сделала шаг вперед и остановилась напротив женщины. Та, продолжая что-то печатать на компьютере, подняла голову и посмотрела вперед.

– Юга, - прошептала Данфейт и прикрыла ладонью свой рот.

– Она поняла, - произнес Кейти и посмотрел на Имайю.

Та перевела взгляд на Кимао и напряглась.

– Не так безгрешен их мирок, как тебе показалось вначале, - произнес Кимао и подошел к Данфейт.
– Желтый плащ означает, что она - рабыня. Местная, волю и сознание которой они поработили. Они могут убить ее, если захотят, а могут и освободить, но тогда некому будет им прислуживать. Чья она?
– произнес Кимао и обернулся к Кейти и Имайе.

– Моя, - послышался голос госпожи Соу из-за приоткрытой двери.

– Почему не выходишь, или боишься, что узрев тебя, она задаст себе еще больше вопросов?

Дверь распахнулась настежь и из нее вышла женщина с черными, как смоль, волосами.

– Юга...
– прошептала Данфейт и схватилась за рукав костюма Кимао.

Это ее смерть видела Данфейт. Ее боль ощутила, едва не упав и не разбившись сама.

– Ваше место - здесь, наше - там, - повысил голос Кимао.
– Каждый исполняет свою роль, если хочет существовать дальше. Мы следим, вы - подчищаете. И фантомы - это, скорее, ваша проблема, а не наша. Амелай Апри уже мертв. Его оболочку, так же, как и тело, разорвали на части, не оставив ничего. А это означает, что они не намерены давать нам второй шанс. Вы говорите о войне? Добро пожаловать на войну, дети Амира!