А все потому, что его жизнь рухнула. Изгнание из Тиндарии и «высокое» назначение на должность посла не шли с этим ни в какое сравнение. Хотелось провалиться сквозь землю, точнее, учитывая, что стоял он на пирсе, сквозь доски.

«И зачем я так вырядился? Говорил же Черныш, что нужно нечто более практичное!»

Подул ветер, едва не сорвавший с виконта треуголку. Талиесин прижал ее к голове, заодно не давая парику отправиться в полет. Букли развевались, как маленькие траурные флажки.

Последней каплей послужило письмо, полученное рано утром от самого Пнилла. В нем король очень просил Талиесина присоединиться к экспедиции и обещал всяческое содействие в деле создания Города Будущего.

Не спавший всю ночь и наблюдавший наяву кошмары, виконт понял, что лучше будет дать согласие. Как ему жить в Рыгус-Кроке потом, когда варвары вернутся с победой? Как смотреть в глаза деловым партнерам? Ведь ясно, что больше они в его сторону даже не взглянут, не то что будут вести совместный бизнес.

Поплыть на север – похоже, единственный способ спасти «Утопию».

Эти мысли приводили посла в смятение и ужас. Сообразив, что приперт к стенке, Талиесин выбросил белый флаг. Черныш одобрил это решение. По его словам, всем сторонам оно сулит немало выгод.

Талиесин, упав духом, не стал спорить.

Втайне он надеялся, что по пути к пристани просто скончается.

Не скончался.

Стоя с северной стороны от толпы героев, готовых к погрузке на драккары, виконт нахохлился, как мокрый воробей. Черныш был рядом, стерег багаж, который тщательно упаковал еще с вечера (знал, что господин все равно согласится!).

Все были счастливы, кроме тиндарийского посла, и не заметить это мог только дурак.

Толпа, явившаяся провожать экспедицию, непрерывно вопила, а виконт время от времени жаловался слуге, что у него болит голова. Черныш успокаивал, но облегчения это не приносило. Болела не только несчастная черепушка Талиесина: в животе у него отплясывали вооруженные факелами демонята. Как только ноги держали, вообще было неясно.

Гномы, кобольды и орки, все вооруженные и явно лучше готовые к трудностям похода, что-то горячо обсуждали с варварами. Многих они знали лично, а потому были безмерно рады потусоваться в одной компании. Периодически Шонвайн Утрехт, с утра навеселе, пытался затащить виконта в приятельский круг, но, в конце концов, оставил эти попытки. Уж слишком болезненно реагировал тиндариец на подобные предложения.

– Ах, ты здесь! – послышался рядом с ним громовой голос. – А я уж думал…

Бородульф Сожру Живьем, вооруженный до зубов и даже выше, нарисовался айсбергом рядом с Талиесином.

Виконт задрожал, но, стараясь не показать этого, поздоровался.

– Молодец! – похвалил варвар посла, с трудом удержавшись от хорошего удара по плечу. – Без тебя мы не смогли бы…

– Извини, – отозвался тот. – Я до сих пор не пойму. Ты говоришь, что не «смогли бы», а что именно? Да от одного вида вашей компашки любой монстр даст деру. Зачем я-то нужен?

Бородульф, который немало думал над этим вопросом, так и не смог найти подходящего объяснения.

– Иногда ты просто подчиняешься приказам, брат, – сказал хрюрл, разводя руками. – И не задаешь вопросов.

– Между прочим, я подчиняюсь только своему правительству, своему королю! – прошипел виконт. – Пнилл, при всем моем уважении, мне не указ!..

– Ну… иногда… в общем… – замялся Бородульф. – Есть такое слово «надо»…

– О! – воздев глаза к нему и хватаясь за голову, простонал Талиесин. – Невозможно!

– Такова Судьба. Рок, – пояснил воитель.

Посол искал глазами, обо что бы стукнуться лбом. Поблизости был только дроу.

– Но вы сами напросились! – сказал виконт. – За то, что произойдет по причине моего нахождения на драккаре, я ответственности не несу!.. И… – Не зная, как еще цивилизованно выразить свой гнев, а заодно исчерпав возможность рассуждать логически, Талиесин задохнулся.

Сожру Живьем посмотрел по сторонам. На тиндарийца вообще никто не обращал внимания.

«Но, кажется, я с ним намучаюсь, – подумал Бородульф. – И почему Пнилл назначил его на мой драккар?»

В целом нельзя было сказать, что стороны довольны сложившимся положением. Скорее наоборот. И хрюрл, и посол предчувствовали немалые беды.

– Прорвемся, брат, – сказал Бородульф, которого уже утягивали в сторону текущие дела.

Виконт ответил ему взглядом котенка, замученного «ласками» пятилетнего карапуза.

Спустя минуту Черныш, чтобы как-то ободрить господина, сказал:

– Фиенс хорошо позаботится о нашем хозяйстве. Так что беспокоиться нет причин.

Виконт медленно повернулся к нему, приобретая темно-пунцовый оттенок.