— Что случилось, Фелисити? Ты больна? — спросила девочка дрогнувшим голосом.

Слегка ссутулившись, Фелисити буквально висела на руке Себастиана.

— Фелисити перенесла серьезную операцию, ей пришлось испытать сильную боль, — объяснил Себастиан.

Он старался не лгать дочери, быть с ней откровенным, насколько это возможно. По пути в клинику Себастиан рассказал Верене о том, что у Фелисити был «ребеночек в животике», а потом врачи его достали. Но он не хотел, чтобы девочка продолжала сейчас свои расспросы.

— Значит, рожать ребенка больно? — задумчиво спросила Верена.

— Верена! — одернул дочь Себастиан, давая понять, что ее любопытство неуместно.

— Да, дорогая, это действительно немного больно, — с улыбкой промолвила Фелисити и шепнула Себастиану, поймав на себе его удивленный взгляд: — Не хочу пугать ее.

Себастиан кивнул.

Они двинулись по длинному коридору к детской. Верена вприпрыжку бежала впереди Фелисити и Себастиана. Себастиан был спокоен за дочь. Он видел, что она растет чутким отзывчивым человеком, и не боялся за ее будущее.

Фелисити любовалась Вереной. Девочка казалась ей маленькой прелестной феей. Фелисити немного завидовала ее легкой походке.

— Как хорошо, что ты взял ее с собой.

Себастиан пожал плечами.

— Он увязалась за мной, как только я сказал, что еду проведать тебя и новорожденную, — объяснил он. — Верене очень хочется взглянуть на малышку.

Фелисити бросила на Себастиана удивленный взгляд. Она знала, что бывшая жена препятствует свиданиям Себастиана с дочерью. Почему же она на этот раз разрешила Верене отправиться из Нового Орлеана в Честервилль к отцу?

— Как тебе удалось уговорить Дебору отпустить из дома Верену? — спросила она.

Себастиан старался идти медленно, подлаживаясь под шаг Фелисити.

— Мне не пришлось никого уговаривать, — ответил он. — Дебора с мужем уехали отдыхать в Европу, оставив Верену на попечение экономки.

Но Дебора наверняка распорядилась, чтобы экономка не позволяла девочке видеться с отцом, подумала Фелисити.

— Тебе пришлось соблазнить бедную женщину? — пошутила она.

Себастиан засмеялся.

— Это Джастин обычно пользовался своим неотразимым обаянием, чтобы добиться желаемого. Кроме того, экономка уже немолода, ей под шестьдесят.

— Ты недооцениваешь себя. В тебя может влюбиться любая женщина, независимо от того, сколько ей лет. Ты очень обаятелен. Это заметила даже Дорис, моя подруга, которая видела тебя всего несколько минут из окна автомобиля. Дорис хорошо разбирается в людях. Так вот, она считает, что ты опасный парень, способный вскружить голову женщине.

Себастиан нахмурился.

— Того же мнения придерживается и моя подруга Пенелопа, — продолжала Фелисити, хотя видела, что этот разговор Себастиану не по душе. — Она тоже очень проницательная женщина.

— Пусть твои подруги протрут свои очки, — проворчал Себастиан недовольным тоном.

— Они не носят очки.

— В таком случае им следует их надеть.

Себастиан всегда считал Джастина красавчиком, а себя парнем с заурядной внешностью. И, когда ему говорили, что он обаятелен или сексапилен, он не верил, считая эти слова грубой лестью или насмешкой. И сейчас Себастиан тоже с подозрением посматривал на Фелисити, не понимая, почему она вдруг начала делать ему комплименты.

— Не бойся, Фелисити, я не брошу тебя посреди коридора, даже если ты назовешь меня уродом, — с усмешкой сказал он.

Фелисити пожала плечами.

— Я ничего не боюсь. Я же сказала, что с тобой мне ничего не страшно.

— Идите скорее сюда! — позвала их Верена.

Она стояла у большой оконной ниши, прижавшись носом к стеклу, и разглядывала лежавших в детских кроватках новорожденных.

— Мы можем выбрать любого ребеночка?! — взволнованно спросила девочка, переминаясь с ноги на ногу.

— Это не мороженое, Верена, — терпеливо объяснил Себастиан. — Все эти малыши уже чьи-то.

Повернув голову, Верена взглянула на отца.

— А где наша маленькая девочка?

— Это не наша девочка, Верена, а Фелисити.

Фелисити подмигнула Верене.

— Я готова поделиться ею с тобой, — сказала она, и лицо Верены озарилось радостью.

Опершись о выступ ниши, Фелисити тоже приникла к стеклу. Себастиан поднял дочь на руки, чтобы ей была лучше видна детская.

— Вон та малышка в розовом одеяльце — наша, — сказал он, показывая на одну из кроваток.