— И чему вас учили в училище, понимаешь? — хмуро сказал Жунусов, подходя ко мне. — Орете, как ишак на базаре.

Видимо, в минуты сильного волнения он говорил с казахским акцентом.

Опрышка деликатно отвернулся. Я сконфуженно молчал, чувствуя, как краснею от корней волос до кончиков пальцев. Даже младенцу понятно, что если Микола с нарушителями услышали мой дурацкий крик, — пиши пропало.

Жунусов оттопырил пальцами оба уха и долго прислушивался, поворачивая их, как звукоуловители, в разные стороны. Нет, ничего не слышно. Или заподозрили, или еще далеко от поляны.

— Будем ждать, — решил Жунусов.

— Ничего. Задержим, товарищ капитан, — заискивающе проговорил я.

Он покосился в мою сторону и вздохнул. Очевидно, вид у меня был довольно пришибленный. Но нужно было действовать, и капитан решил еще раз испытать мои способности.

— Вот что, я останусь здесь, а вы отползите на опушку леса, к Спиридонову. Можете это сделать?

— Конечно! — с готовностью ответил я.

Приказав Опрышке стеречь задержанного, Жунусов залез в дупло. Ясно-понятно: теперь роли переменились, теперь лежать капитану и подманивать к себе Миколу и нарушителей.

Я отполз по-пластунски к Спиридонову и передал ему приказ: пропустить «шатию-братию» на поляну, а потом ударить по ним сзади.

Солдат, видимо, не очень обрадовался моей ненадежной помощи. Он молча посторонился, продолжая наблюдение.

Я не обиделся. Затаившись в кустах, мы стали ждать.

Удивительное это занятие — ждать врага! Когда он появится? Откуда? Как будет действовать? Иной покорно поднимет руки, а другой всадит пулю меж глаз.

Слышали они нас или нет? Придут или не придут?

Мы ждем. Проходит десять, двадцать, тридцать минут… Неужели слышали?

Вот зашумел ветер в ветвях. Вот треснул сучок. Вот упал на землю прошлогодний желудь. Где-то пискнула спросонья птица. Где-то ухнул филин. Еще раз: «Шу-бу!.. Шу-бу!..» Подзывает самку. И снова тихо.

Да, услышали.

«Чему вас учили в училище, понимаешь… Чему вас учили…» — твержу я, и злость накапливается во мне с каждой минутой.

Кап, кап, кап… Над самым ухом, капля за каплей. На сухой прошлогодний листок. Нет, не дождь. Капает с высоченного бука. Первая капля, вторая, третья… Или это только кажется? Нет, капает. Пятнадцатая, шестнадцатая, семнадцатая…

Не придут.

А майор ждет. Ждет и рисует на «Казбеке» своих чертиков. И Жунусов ждет в дупле. Вспоминает ли кто о нем сейчас? Волнуется ли? Конечно! Жена, дети… А может, спят себе, привыкли к его вечным скитаниям. И Спиридонов ждет. И Опрышка. Нет, Опрышка скучает. «Опрышка… Опрышка…» — твержу я, и мне становится почему-то смешно…

Кап, кап, кап…

Вдруг совсем близко раздался свист: длинный, потом покороче. Пришли!

И сразу: и капли, и посторонние мысли, и смешная фамилия Опрышка — все куда-то исчезло. Только свист и ощущение сухого на языке.

Но где же остальные? Шел один, должно быть, Микола. Шел осторожно, прячась за стволами деревьев, останавливаясь и пригибаясь. Шел и пересвистывался с Жунусовым. Вот поравнялся со мной, со Спиридоновым, вот раздвинул кусты, разглядывая поляну.

Можно громко и властно крикнуть: «Руки вверх!» Можно подпустить врага «на штык» и ошеломить грозным «Стой!» А можно подкрасться сзади и шепнуть в самое ухо: «Ложись!» И это слово поражает врага, как гром.

— Ложись! — неожиданно шепнул ему в спину Спиридонов.

Человек крякнул и осел на землю, будто у него подрезали поджилки. Это было даже смешно.

— Чего? — не понял он.

— Ложись, говорят! — властно повторил Спиридонов.

Человек плюхнулся прямо в грязь. А капитан Жунусов тут как тут. Наклоняется, шепчет переправщику на ухо:

— Микола, оружие есть?

— Чего?

— Я спрашиваю: оружие есть?

— Нема оружия, — ив отчаянии добавляет: — Мать вашу так!..

— Тихо, зачем выражаться? — шепчет Жунусов и как бы между прочим помахивает перед Миколиным лицом пистолетом. — Где твоя шатия-братия?

— Какая шатия?

— Ай, ай, ай… Как нехорошо говорить неправду. Олекса нам все сказал.

Микола молчит, потом цедит сквозь зубы:

— Ничего не знаю.

— Ай, ай, ай… За чужую голову ты пожертвовал своими ушами, — насмешливо соболезнует Жунусов.

Это был верный удар.

— Там, в лесу, ждут меня, — со вздохом признался Микола.

— А ну, вставай, веди к ним.

— Чего? — испуганно спрашивает он, перестав стряхивать с себя грязь и мокрые листья.

— Не валяй дурака. Веди!